На ночь мы остановились в пещере возле достаточно глубокого ручья – там водилась форель. Джейми с Иэном, вооруженные удочками из прутьев черной ивы, устроили ловлю. Я очень надеялась, что им повезет, – наши припасы проходили к концу, только кукурузной муки еще оставалось полно.
Поллианна вернулась с ведром воды, чтобы замесить тесто на лепешки – эдакие продолговатые галеты, которые удобно готовить в пути, вкусные, пока свежие и горячие, и съедобные на следующий день. Правда, уже на четвертый день они напоминали обломки засохшего цемента. Зато их было удобно везти, и они не плесневели, поэтому их часто брали с собой в дорогу наряду с вяленой говядиной и солониной.
Жизнерадостность Поллианны, казалось, поутихла. Круглое лицо помрачнело. Удивительной чертой были ее тончайшие, почти незаметные брови. Когда она болтала, они только подчеркивали мимику, но в спокойном состоянии – стирали все чувства. Поллианна могла выглядеть абсолютно равнодушной, стоило ей того захотеть. Полезное умение для раба.
Наверное, она переживала, ведь после этой ночи нам предстояло разлучиться. Мы достигли окраины штата, где кончались королевские земли. Завтра Майерс повернет на север и увезет Поллианну за горный хребет, в земли индейцев.
Поллианна склонила темную голову над большой деревянной миской, где смешивала муку с водой и смальцем. Я сидела на корточках неподалеку и подкладывала веточки в разгорающийся костер. Рядом лежал уже смазанный жиром противень. Майерс отошел в сторону, чтобы выкурить трубку. Где-то вниз по течению ручья Джейми звал Иэна, и доносился ответный смех мальчишки.
Сумерки сгущались. Над ущельем со всех сторон нависали горы, и тьма будто сползала с них и заполняла все пространство. Я понятия не имела, как выглядят родные края Поллианны, леса там или джунгли, берег моря или пустыня, но вряд ли там было что-то похожее на это место.
Что творится у нее в голове? Поллианна пережила путь из Африки и рабство. Что бы ее ни ждало впереди – хуже не будет. Однако будущее оставалось туманным – каково это, отправиться в дикие земли, бескрайние, готовые поглотить тебя без остатка? Наш костер – крошечная искорка по сравнению с бесконечной тьмой.
В круг света от огня вышел Ролло. Он отряхнулся, разбрызгивая капли во все стороны, и костер зашипел. Кажется, пес тоже принял участие в рыбалке.
– Уйди, гадкая псина, – буркнула я.
Ролло, конечно, не послушал, а подошел и самым наглым образом меня обнюхал, чтобы убедиться, что я – все еще я, а потом повернулся с той же целью к Поллианне.
Не меняя выражения лица, она плюнула ему прямо в глаз. Ролло взвизгнул и попятился, а затем удивленно затряс головой. Поллианна глянула на меня и весело усмехнулась. На фоне темного лица сверкнули белоснежные зубы.
Я рассмеялась. Что ж, беспокоиться не стоит. Та, кто может плюнуть в глаз волку, явно справится и с индейцами, и с дикими землями, и со всем сопутствующим.
Миска почти опустела. На противне ровными рядами жарились лепешки. Поллианна вытерла пальцы о горсть травы, наблюдая, как желтое тесто шипит и становится коричневым. От костра вкусно повеяло выпечкой, и мой желудок отозвался тихим нетерпеливым бурчанием. Огонь успел как следует разгореться, и его тепло держало тьму на расстоянии.
Так ли на родине Поллианны? Разгоняет ли огонь тьму? Отпугивает леопардов, а не медведей, как здесь? Дарит ли свет и чье-то общество, уют и призрачную надежду, что ты в безопасности?.. Призрачной, да, и только: огонь не защитил ее ни от людей, ни от тьмы. Спросить Поллианну я не могла. Я не знала слов.
– В жизни такой рыбалки не видел, – в четвертый раз повторил Джейми, с блаженством разломив дымящуюся форель, которуюмы обжарили в муке. – Они просто кишмя кишат в воде, скажи, Иэн!
Мальчишка кивнул с таким же мечтательным видом.
– Папа бы вторую ногу отдал, чтобы такое увидеть! – сказал он. – Рыба сама на крючок прыгала, тетушка, честно!
– Индейцы хитрые, они не будут возиться с крючками и удочками, – влез Майерс, аккуратно разделывая свою рыбину ножом. – Они ставят силки и ловушки, а иногда даже перегородят ручей ветками или еще чем, чтобы рыба не могла уплыть, и просто накалывают ее на острые палки.
Едва заслышав об индейцах, Иэн вновь разразился бесконечным потоком вопросов. Исчерпав тему рыбалки, он вспомнил и о заброшенной деревушке, что мы проезжали по пути.
– Вы сказали, это могло случиться во время войны, – проговорил Иэн, доставая из горяченной форели кости, и потряс обожженными пальцами. Потом он отдал очищенную часть псу, который в мгновение ока справился с угощением, не обратив внимания на температуру. – С французами, что ли? Не знал, что сражения были и так далеко на юге.
Майерс покачал головой и проглотил кусок форели.
– Не-а. Я говорил про Тускарорскую войну. Ну, так ее называет белая сторона.
Эта краткая, но кровопролитная война, как объяснил Майерс, произошла лет пятьдесят назад, после нападения на жителей окраин колонии. В отместку тогдашний губернатор отправил солдат в поселения индейцев. После нескольких жестоких стычек, в которых легко победили гораздо лучше вооруженные переселенцы, племя тускарора было практически уничтожено.
Майерс кивнул в темноту.
– Теперь у них осталось деревушек семь… да и то в самой большой живет душ сто, если не пятьдесят.
После разгрома остатки тускарора могли быстро пасть жертвами других племен и навеки исчезнуть с лица земли. Однако они перешли под покровительство могавков и, таким образом, стали частью могущественной Лиги ирокезов.
К костру вернулся Джейми с бутылкой – подарком Иокасты, – которую прихватил из седельной сумки. Джейми налил виски себе в кружку и протянул полупустую бутыль Майерсу.
– А разве земли могавков не далеко на севере? Как они могут защищать своих здесь, когда кругом полным-полно враждебных племен?
Майерс сделал глоток и с довольным видом подержал виски во рту.
– Хм-м. Отличный напиток, друг Джеймс. О, могавки живут очень неблизко, да. Но с ирокезами считаются все, а из шести их народов могавки – самые свирепые. Никто – ни краснокожий, ни белый – просто так с ними связываться не станет.
Я слушала как зачарованная. И очень обрадовалась, что могавки от нас далеко-далеко.
– Зачем тогда им брать под свое крыло тускарора? – Джейми удивленно вскинул бровь. – Зачем им союзники, если они такие свирепые?
Майерс мечтательно прикрыл карие глаза – сказывался хороший виски.
– Свирепые, ага… но смертные. Индейцы жестокие и кровавые, но никто не сравнится с могавками. Они люди чести, имейте в виду, – Майерс назидательно поднял толстый палец, – вот только причины для убийства у них свои. Друг на друга нападают, понимаете, или мстят. Ничто не остановит могавка, решившего отомстить, разве что смерть. И тогда на его место все равно придет брат, сын или племянник. – Он задумчиво облизнул губы, наслаждаясь вкусом виски. – Иногда индейцы могут убить из-за сущего пустяка. Особенно когда дело касается спиртного.