Эта мысль меня пугала. Да, здесь невероятно красиво, но где в столь дикой природе место для людей? Однако я не стала делиться размышлениями с Джейми, а просто следовала за его лошадью все глубже и глубже в горы. Остановились мы лишь ближе к вечеру – разбили небольшой лагерь и наловили рыбы.
Солнечные лучи медленно таяли, отступая за деревья. Толстые, поросшие мхом стволы окутались тенями, хотя на листве еще играли отблески закатного света.
Неподалеку, в траве, вдруг загорелся крошечный огонек, холодный и яркий. А потом еще и еще… Вскоре они покрыли всю окраину леса и лениво порхали в сумерках.
– Знаешь, я никогда не видела светлячков, пока не стала жить в Бостоне, – проговорила я, наслаждаясь зрелищем. Словно кто-то рассыпал изумруды и топазы. – В Шотландии их нет, правда?
Джейми покачал головой и развалился на траве, подложив руку под голову.
– Симпатичные малыши, – заметил он. – Люблю это время суток. Когда я жил в пещере, после Каллодена, то каждый день выходил на закате и сидел на камне, ждал темноты.
Джейми наблюдал за светлячками сквозь полуопущенные веки. Тени стали длиннее, ночь потихоньку вступала в свои права. Только что свет, падающий сквозь листву, делал Джейми пятнистым, словно олененка, а теперь исчез, оставив его лежать в матовой зелени.
– Вот-вот появится мелочь: мошки, комары… все кусачие твари, что вьются стайками над водой. Ласточки станут их ловить, потом туда-сюда заснуют летучие мыши. А по воде пойдут круги – выплывет лосось.
Джейми смотрел, как покачивается на ветру высокая трава на склоне, но я знала, что на самом деле перед его глазами крошечное озеро возле Лаллиброха, покрытое рябью, живое.
– Такой краткий миг – а кажется, будто он длится вечность. Странно, правда? – задумчиво произнес Джейми. – Видишь, как свет угасает… – Он обвел рукой поляну, окруженную дубами, и долину внизу, уже затопленную тьмой.
– Ага.
Я прилегла рядом. Внизу, под деревьями, воздух казался густым и прохладным, как в церкви, заполненной ароматами ладана.
– Помнишь отца Ансельма из аббатства? – Я подняла взгляд. Листва словно лишалась цвета, из зеленой она стала серебристо-серой, как мышиная шерстка. – Он говорил, что в каждом дне есть час, когда время будто замирает… У каждого человека он свой. Отец Ансельм думал, это и есть час рождения. – Я глянула на Джейми. – А ты знаешь, когда ты родился? В смысле, в котором часу?
Он улыбнулся, разворачиваясь ко мне.
– Знаю. Может, отец Ансельм и прав, ведь я родился во время ужина, как раз в сумерках первого мая. – Джейми с усмешкой отмахнулся от светлячка. – Я разве не рассказывал? Матушка только поставила в печь горшок с овсяной похлебкой, как начались схватки. Про готовку она и думать забыла. Остальные тоже, пока не почуяли запах горелого. В общем, все остались и без ужина, и без горшка. Пришлось им есть здоровый такой пирог. Правда, его готовила новая кухарка и начинила незрелым крыжовником, поэтому все, кроме матушки и меня, конечно же, всю ночь промаялись от несварения.
Джейми покачал головой, по-прежнему улыбаясь.
– Отец говорил, что еще много месяцев не мог на меня смотреть без рези в кишках.
Я рассмеялась. Джейми достал прошлогодний листок из моих волос.
– А в котором часу родилась ты, саксоночка?
– Понятия не имею, – ответила я с привычным отголоском боли по утраченной семье. – В свидетельстве о рождении об этом не сказано, а дядя Лэм если и знал, то мне не говорил. Зато я знаю, когда родилась Брианна. Ночью, в три минуты четвертого. В родильной палате на стене висели огромные часы.
Несмотря на сумерки, я заметила удивление на лице Джейми.
– Ты не спала? Ты вроде бы говорила, что у вас женщин погружают в сон, чтобы не было боли?
– Я отказалась.
Вокруг нас сгустились тени.
– Почему, черт возьми? – недоверчиво воскликнул Джейми. – Никогда не видел, как женщины рожают, зато слышал достаточно часто. И будь я проклят, если пойму, почему женщина в здравом уме пойдет на такие муки, если можно их избежать!
– Ну… – Я помолчала. Казаться чересчур мелодраматичной не хотелось. Впрочем, что было, то было. – Ну, – снова начала я, теперь уже с вызовом, – я думала, что меня ждет смерть, и не хотела умирать во сне.
Джейми вскинул бровь и насмешливо фыркнул.
– А почему бы и нет?
– А ты хотел бы?
Я удивленно глянула на него. Джейми потер переносицу, все еще посмеиваясь.
– Да. Наверное. Я уже стоял на виселице, и как-то мне не понравилось. Несколько раз меня чуть не убили в битве, но там, как понимаешь, некогда было размышлять. А вот когда я едва не умер от ран и лихорадки, было настолько больно, что смерть казалась желанным избавлением. В целом если я мог бы выбирать, то умереть во сне – не самый плохой вариант. – Он наклонился ко мне и поцеловал. – Желательно в постели, с тобой под боком. В весьма почтенном возрасте, имей в виду. – Он легонько коснулся моих губ языком и встал, стряхивая сухие дубовые листья с бриджей. – Займусь-ка я костром, пока хоть что-то видно. Принесешь рыбешек?
Я оставила его возиться с кремнем и растопкой, а сама спустилась к ручью, где мы оставили выпотрошенную форель. Когда я вернулась, было уже настолько темно, что я видела только силуэт, сидящий на корточках у крошечного костерка. Между рук, словно благовоние, поднималась светлая струйка дыма.
Положив рыбу в траву, я присела рядом с Джейми и стала смотреть, как он подкладывает новые веточки в костер, терпеливо выстраивая его, словно защиту против надвигающейся ночи.
– Как думаешь, каково это? – вдруг спросила я. – Умереть?
Джейми уставился в огонь. Горящий прутик хрустнул, рассыпая сноп искр; они взмыли вверх и погасли.
– Ибо всякая плоть – как трава… засохла трава, и цвет ее опал, – тихо процитировала я Библию. – Как думаешь, после смерти ничего не будет?
Джейми покачал головой и перевел взгляд туда, где среди темных стволов мигали яркие искорки-светлячки.
– Не знаю, – негромко отозвался он и коснулся моего плеча своим. Я опустила на него голову. – Есть слова Церкви… – Он не сводил глаз с пляшущих в траве огоньков. – Нет, не знаю. Думаю, все там будет хорошо.
Джейми на миг прижался щекой к моим волосам, а потом встал и взялся за кинжал.
– Костер готов.
С приходом сумерек спала и жара. Легкий ветерок сдувал влажные пряди с моего лица. Я сидела с закрытыми глазами, опустив голову и наслаждалась приятной прохладой.
Джейми чем-то шуршал у костра. Затем раздались другие тихие звуки – он остругивал дубовые веточки, чтобы потом зажарить рыбу.
Думаю, все там будет хорошо. Я тоже. Та сторона окутана тайной, но порой были такие часы, когда время замирало, а я сидела без мыслей, спокойная, и вглядывалась… во что? Нет ни имени, ни лица, доброе, мирное. Если смерть такая…