Теперь на Норе были обрезанные джинсы и топик, которые раньше скрывались под длинной юбкой и толстовкой. По плану она должна была скинуть юбку и толстовку в машине и только потом уехать. Нора заверила, что может это проделать в мгновение ока, и, похоже, не хвасталась.
Он схватил ее и привлек к себе так резко, что они ударились друг о друга – такие объятия вряд ли можно было назвать романтичными.
Мгновение спустя Нора отстранилась и сказала:
– Пойдем в квартиру.
Едва за ними закрылась дверь, она спросила:
– Ты снял? Скажи, что да. Я здесь уже почти полчаса, мечусь, точно миссис Рестон, и чуть с ума не сошла.
– Я тоже жутко переживал. – Он убрал волосы с пылающего лба. – Норри, мне было страшно до смерти.
Она забрала у него из рук пакет, заглянула внутрь, а потом перевела взгляд на него. Ее голубые глаза сверкали.
– Скажи мне, что все получилось.
– Да. Думаю, да. Наверняка. Я еще не проверял.
Глаза Норы снова сверкнули. Он даже подумал: Осторожно, Нора, а то зрачки вспыхнут.
– Надеюсь, что так. Очень надеюсь. Все это время я тут расхаживала взад-вперед или сидела в туалете. Живот то и дело схватывает.
Она подошла к окну и выглянула на улицу. Он тоже посмотрел туда, испугавшись, что ей известно что-то, о чем он пока не знает. Но на улице были только обычные прохожие, спешившие по своим делам.
Она снова повернулась к нему и на этот раз схватила его за руки. Ее ладони были ледяными.
– С ним все в порядке? С малышом? Ты видел, как он?
– С ним все в порядке, – заверил Чад.
– Это правда? – Она сорвалась на крик. – Скажи мне правду! С ним все в порядке?
– Говорю же, да! Он поднялся еще до того, как к нему подскочили мамаши. Орал как резаный, но в его возрасте мне пришлось куда хуже, когда по затылку заехали качелями. Меня тогда отвезли в больницу и наложили пять…
– Я ударила его гораздо сильнее, чем намеревалась. Я боялась, что если смягчу удар… если Уинни заметит, что я бью не со всей силы… он не заплатит. И адреналин… Господи! Это просто чудо, что я не снесла несчастному малышу голову! Как я могла на такое пойти? – Но она не плакала и на ее лице не было раскаяния. На нем была ярость. – Как ты мог мне позволить?!
– Я вовсе…
– Ты уверен, что с ним все в порядке? Ты правда видел, что он поднялся? Потому что я ударила его куда сильнее, чем… – Она отшатнулась от него и, подойдя к стене, стукнулась об нее лбом. Потом повернулась. – Я пришла на детскую площадку и ударила кулаком в лицо четырехлетнего малыша! За деньги!
Вдруг его осенило.
– Мне кажется, это есть на пленке. В смысле, как он встает. Посмотри сама.
Она рванулась к нему.
– Покажи! Я хочу видеть!
Чад нашел соединительный провод, который дал ему Чарли. Немного повозившись, прокрутил запись по телевизору. Перед тем как выключить камеру и уйти, он действительно записал, как мальчик поднимается на ноги. Вид у малыша был ошеломленный, и он, конечно, плакал, но по виду ничего ужасного с ним не случилось. Губы обильно кровоточили, а нос – совсем немного. Чад подумал, что нос он, наверное, разбил при падении.
Не хуже самого заурядного происшествия на игровой площадке. Таких каждый день случаются тысячи.
– Убедилась? – спросил он.
– Прокрути еще раз.
Он прокрутил. Потом она попросила его поставить пленку в третий раз, в четвертый, в пятый, и он повиновался. Он вдруг обратил внимание, что она уже не смотрит, как мальчик поднимается. И он тоже смотрит не на это. Они оба смотрели, как он падает. И как получает удар. От сумасшедшей рыжей стервы в темных очках. Которая подошла, сделала свое дело и тут же смылась.
– Мне кажется, я выбила ему зуб, – сказала она.
Он пожал плечами.
– Хорошая новость для зубной феи.
После пятого просмотра она сказала:
– Я хочу перекрасить волосы. Ненавижу рыжий.
– Ладно.
– Но сначала мы идем в спальню. И ничего не говори. Просто сделай.
– Ну же! Сильнее! Еще! – просила она, обхватив его ногами за талию, сотрясаясь так, словно хотела его сбросить. Ей никак не удавалось кончить. – Ударь меня! – крикнула она.
Он залепил ей пощечину. Не раздумывая.
– Сильнее! Сильнее, мать твою!
Он ударил сильнее. Ее нижняя губа треснула. Она провела по ней пальцами, почувствовала кровь и наконец кончила.
– Покажите, – попросил Уинни на следующий день. Они были в его кабинете.
– Сначала покажите мне деньги. – Знаменитая фраза. Но откуда, она не могла вспомнить.
– После того, как я увижу запись.
Камера по-прежнему лежала в мятом бумажном пакете. Она достала ее вместе со шнуром. У него в кабинете имелся маленький телевизор, и она присоединила к нему провод. Потом нажала клавишу воспроизведения, и на экране появилась женщина в бейсболке, сидевшая на скамейке в парке. Позади нее на площадке играли дети. Еще дальше стояли их матери, занятые обычными женскими разговорами: уход за телом, спектакли, которые они видели или собирались посмотреть, новая машина, очередной отпуск. И тому подобное.
Женщина на скамейке встала. Камера рывками «наехала» на нее.
В этот момент Нора нажала кнопку «Пауза». Эту мысль подал Чад, и она с ним согласилась. Уинни она верила, но подстраховаться было не лишним.
– Я хочу увидеть деньги.
Уинни достал ключ из кармана шерстяного кардигана. Отпер центральный ящик стола – для этого ему пришлось переложить ключ из частично парализованной правой руки в левую.
Деньги лежали не в конверте, а в средних размеров коробке для почтовых отправлений. Нора заглянула внутрь и увидела перетянутые резинками пачки сотенных банкнот.
– Тут все, и даже больше, – сказал он.
– Хорошо. А теперь смотрите, за что заплатили. Просто нажмите клавишу воспроизведения. Я подожду на кухне.
– А вы не хотите посмотреть со мной?
– Нет.
– Нора! Похоже, у вас тоже случилась маленькая неприятность? – Он постучал по уголку рта с той стороны лица, что до сих пор немного обвисала.
Неужели ей раньше казалось, что он похож на овцу? Надо же быть такой дурехой. Впрочем, на волка он тоже не похож. Скорее на нечто среднее. Может, на пса. Из тех, что тяпнут и тут же бросаются наутек.
– Случайно налетела на дверь, – сказала она.
– Понятно.
– Ладно, я посмотрю вместе с вами, – согласилась она и села рядом. Сама нажала кнопку.