В наушном микрофоне послышался голос ротного:
– Прекратить преследование, сбор!
– А ротный не дурак! – одобрительно заметил Кислицын, даже не заметив, что говорит вслух. – Продолжив преследование, можно и нарваться, «чехи» тактику знают туго. А время организовать засаду у них было.
Продолжая бормотать что-то себе под нос, он обыскал убитого, без всякой брезгливости сдернул окровавленную разгрузку, поднял «чеховский» автомат и напрямую побрел к ожидающему его распоряжений Алексееву.
Оттянувшись назад, сводный отряд занял круговую оборону, и свободные от несения службы бойцы «дербанили» захваченные в бою рюкзаки. Майор Каретников не вмешивался, он пребывал в приподнятом настроении – итоги боя радовали, восемь обнаруженных «чеховских» трупов. А ведь еще некоторых «чехи» унесли на руках. Среди своих тоже двое раненых. Один – рядовой Синяков, довольно серьезно, но ничего угрожающего, так что грустить не о чем. Да никто и не собирался. Каретников даже забыл сделать внушение тому бойцу, что в самый ответственный момент неосторожно наступил на ветку. Сейчас следовало доложить окончательные итоги и ждать эвакуации, а в том, что она скоро состоится, он не сомневался.
– Артем! – окликнул ротный прислонившегося к дереву Давыденкова. – Ты «жмуров» всех сфоткал?
– Да, всех восьмерых. Как живые! – юморнул группник, но ротный черного юмора не оценил.
– Проверь еще раз. Я сейчас окончательные итоги докладывать буду, так что смотри, чтоб нормально все. И где, кстати, твой радист? Опять, сучонок, мародерствовать пошел? Бабенко, иди сюда!
– Иду! – недовольно отозвался плетущийся к ротному боец, за плечами которого висела тяжелая радиостанция.
– Где лазишь? – укорил его Каретников. – Я же сказал: всегда быть подле меня. Чего не ясно?
– Да тут я, близко. – Бабенко невольно оглянулся и, видя, как другие занимаются дележом «добычи», тяжело вздохнул.
– Ставь шарманку, выходи на связь.
– «Орел», «Орел», «Орел», «Центру», «Центру», прием!
– На приеме «Центр» для «Орла», прием! – отозвался сразу отрядный связист.
Их очередного выхода в эфир ждали. Предварительный доклад прошел тотчас же, о наличии «трехсотых» доложили чуть позже, но окончательные итоги боя командованию известны еще не были. И вот теперь в ПВД отряда наконец-то пошла радиограмма, обстоятельно раскрывающая все произошедшее.
Комбат, после сообщения о раненых метавший громы и молнии, получив сведения об уничтоженном противнике и захваченном оружии, слегка успокоился, подобрел и уже больше не обещал наказать и смешать с грязью командиров, допустивших хоть и восполнимые, но все же какие-никакие потери на первом же боевом выходе.
В качестве эвакуационного средства обещали прислать «вертушки», что было совсем неплохо, разве что портил настроение приказ вытащить на площадку приземления не только оружие-имущество, но и трупы убиенных боевиков.
Подходящая для приземления «Ми-8» площадка обнаружилась неподалеку, так что перетащить убитых особого труда не составило. Завернули в их же шмотье и перетащили. Пока суд да дело, ротный распорядился насчет обеда.
– В тройках, – довел он собранным в круг командирам отделений, – двое ведут наблюдение, один ест. Увижу по-другому, жрать не будет никто, ясно?
Собравшиеся поспешно закивали, тупых не было.
– Ожидаемое время подлета «вертушек» – час, успеете поесть. Все, инструктаж закончен, дуйте, вперед и с песней.
«Комоды» (командиры отделений) разошлись, а офицеры (вопреки всем наставлениям и простой разумности) собрались вместе.
– Может, по маленькой? – оглядевшись по сторонам, нет ли поблизости бойцов, предложил Давыденков.
– А у тебя есть? – спросил ротный и покачиванием головы выразил свое осуждение.
Капитан виновато вздохнул и вытащил из нагрудного кармана тонкую металлическую фляжку, потряс ею в воздухе – внутри что-то булькало.
– И за каким псом ты это с собой брал? – Ротный всерьез вознамерился провести разъяснительную работу.
– Мало ли, пригодится… – неопределенно пожал плечами владелец спиртного.
– И все-таки? – продолжал настаивать Каретников.
– Командир, какая разница зачем? Ведь пригодилась же. То есть пригодится.
– Чтобы в первый и последний! – строго потребовал ротный.
– Ага. Само собой! – не слишком убедительно согласился Давыденков, и Каретников махнул рукой:
– Черт с тобой, наливай…
Выпили, закусили. Еще выпили, пошли разговоры, тихие, приглушенные, но разговоры. Что толку таиться после боя? Противник и без того знал, что они где-то неподалеку.
– Вот ведь как случается… – Ротный открыл банку шпика и, надев небольшой кусочек на острие ножа, медленно подносил его ко рту. – Бывало, ищешь-ищешь, а тут первый выход, и нате вам – сюрприз.
– Повезло, – заметил Ухтырцев.
– Повезло, – согласился с ним Каретников, только он, в отличие от старшего лейтенанта, имел в виду нечто другое: повезло им не в том, что они обнаружили и уничтожили банду, а в том, что сами только чудом не напоролись на неприятности. Не почуй Кислицын неладное, не настои Давыденков на высылке разведдозора, еще неизвестно, как бы все обернулось. Ведь, следуя своим заранее намеченным маршрутом, они безошибочно выползали на «чеховское» охранение. С рюкзаками, да еще двигаясь всей толпой, трудно было не шуметь. А подними «чехи» тревогу заранее? То-то и оно!
Над лесом раздался знакомый звук приближающихся вертолетов.
– Дымы! – скомандовал ротный, и все пришло в движение.
Эвакуация завершилась без происшествий.
В ПВД Андрея Кислицына ждала нечаянная радость. Письмо. От девушки. Привезли прибывшие на выдачу денег «финики» (финансисты). Обратный адрес оказался незнаком, фамилия, имя отправителя – тоже. Но какой нормальный пацан оставит без внимания девичье письмецо? Только дурак или еще хуже. А уж когда он взглянул на первые строчки, его сердце вообще застучало с удвоенной скоростью. «Я та самая девчонка…» – этой фразы хватило, чтобы понять самое главное: мечты иногда все же сбываются – письмо пришло от, казалось бы, безнадежно и навсегда потерянной девушки.
– Алина, Алина, Алиночка! – посмаковав на языке красивое имя, Андрей принялся читать дальше.
«Андрей, кажется, я влюбилась! Влюбилась в тебя!» — Дойдя до этих строк, он чуть не подпрыгнул от радости. Дальнейшее и вовсе растекалось по сердцу подобно божественному нектару: «Как бы я хотела встретиться с тобой вновь. Ответь, напиши мне, пожалуйста! Не спеши выбрасывать это письмо и забывать мой адрес». Как она вообще могла такое помыслить?
Андрей сходил в штаб и выпросил у штабного канцеляра несколько стандартных листов, два конверта и шариковую ручку. Своей ручки у него не было – зачем солдату на войне ручка? Писать письма родным? А зачем, когда есть сотовый?