– Лед тронулся, господа присяжные заседатели! – с дурашливой торжественностью продолжил Олег. – Не пропал твой скорбный труд. Короче говоря, только что пришел ответ из Генпрокуратуры. Цитирую почти дословно: по итогам поступившей информации будет проведена детальная прокурорская проверка. А для нее понадобится экспертиза твоего драгоценного черновика. А до того момента, как Фемида скажет свое веское слово, на спорное имущество наложен арест. Ну как, обрадовал я тебя?
– Ты еще спрашиваешь! – воскликнула я. – Да это самая лучшая новость за последнее время. Когда документ принести?
– Чем быстрее, тем лучше. Можешь телепортироваться в редакцию прямо из спальни в чем есть с документом в одной руке и чашкой недопитого кофе в другой. Как только документ окажется в редакции, прибудут государевы люди, и бумагу торжественно, с соблюдением всех формальностей и церемоний, изымут и под охраной доставят куда надо. Хотя по большому секрету должен сказать: раньше обеда они у нас все равно не появятся. Мы у них не единственный свет в окошке.
– Тогда сразу после обеда и появлюсь, – ответила я, чувствуя легкое разочарование. Я уже была в состоянии спортсмена, только что услышавшего «на старт, внимание, марш!».
– Вот и ладушки. И не забудь набросать об этом статейку – небольшую, но яркую, как ты умеешь.
Второй за это утро звонок застал меня уже на пороге душа. Кто звонит, я узнала, еще не взяв мобильник в руки. Вальс «Дунайские волны», собственноручно поставленный Геночкой. Вот ведь романтик!
– Слушаю внимательно, – произнесла я тем же ласковым голосом, каким хвалю Мыша за принесенную газету.
– Вот внимательно и слушай, – послышался из трубки знакомый голос. Нет, сейчас со мной разговаривал не Геночка, а Геннадий Петрович – важный чин в прокуратуре, умевший вызвать к себе уважение несмотря на, казалось бы, несерьезную внешность и мягкий характер.
– В квартире Андрея проведен обыск, – продолжал мой собеседник. – И обнаружены весьма любопытные документы. Улики бесспорнее некуда. В наличии целый букет экономических статей и парочка уголовных. Среди них и создание преступной организации. Из малолетних хулиганов организовал что-то вроде своей гвардии. Троица, которую застали в твоей квартире, как раз оттуда.
– Значит, мужик, который их туда послал?..
– Вот именно – супруг Полины собственной персоной! Кстати, эти юные гопники боялись и уважали его, будто какого-нибудь мафиози. Начали отвечать на вопросы, только когда им представили убедительные доказательства, что Андрея нет на свете. А до этого тряслись и молчали, как партизаны. Также в квартире обнаружен тайник: классика жанра – в толстом техническом справочнике вырезана середина, а там заграничные паспорта для него с супругой, причем на чужие фамилии, и немаленькая сумма в долларах. Готовились за границу сбежать, когда жареным запахнет.
Самого гражданина Старикова по объективным причинам к ответственности не привлечь, а вот Полина Викторовна – как минимум соучастница, что следует из тех самых документов, – исчезла в неизвестном направлении. Деться ей на самом деле некуда: банковские счета ее и мужа арестованы, квартира под наблюдением, полиции ориентировки разосланы.
– Обложили, – усмехнулась я, не скрывая злорадства. – Вот пускай лишний раз подумает, каково было Николаю по ее вине. Кстати, у меня тоже есть хорошие новости.
Но Геннадий Петрович не спешил разделить мои восторги.
– Ты там не особенно расслабляйся. Загнанная в угол крыса не зря считается самым опасным животным. И судя по всему, думает Полина не о том, что жизнь справедливо наказала ее за неблаговидные поступки, а о том, как отомстить той, кого считает виновницей всех своих несчастий. Не догадываешься, кого я имею в виду? А что касается передачи документов, давай поступим следующим образом: ты сейчас поедешь в редакцию. Помнишь, чем закончилось предыдущее изъятие документов? Так что давай, я распоряжусь, чтобы документ тщательно проверили, телефоны сам пробью по нашей базе. В общем и целом то, что ты рассказала, сомнений не вызывает, но, сама понимаешь, береженого бог бережет.
Возразить против этого было нечего. Наскоро собравшись и не без сожаления отказавшись от кофе с горячими тостами, я поспешила в редакцию.
У редакции, как всегда в это время, было не протолкнуться от автомобилей. Поэтому пришлось парковаться на дальних подступах напротив какого-то бутика с элитной обувью. Как-то из профессионального любопытства заглянула туда и после разговора с милой девушкой – продавщицей – долго не могла прийти в себя. Это же надо придумать – туфельки из желудка слона! Невероятные ботильоны из брюшка обезьяны какой-то редкой породы, мужские туфли из жирафа… Разумеется, стоили они больше моей журналистской зарплаты за год.
Не желая ударить в грязь лицом, я принялась разглядывать аксессуары помельче: вдруг что-нибудь среди них окажется мне по карману. Вот, например, сумочка для мобильника в виде лягушки. Совсем как настоящая… Но оказалось, что мне предлагается хранить телефон в выпотрошенном брюхе австралийской жабы. Поймите меня правильно: я не сторонница партии «зеленых» и в употреблении мяса не вижу ничего плохого, но такое, по-моему, уже за пределами моральных и этических норм. Даже несмотря на то, что, как мне горячо доказывала продавщица, этих лягушек специально разводят на фермах и вообще эти создания не отличаются высоким ай-кью. Покинула я магазин, кипя от возмущения и мысленно обещая себе натравить на него всех зоозащитников, каких только встречу…
Все это я вспоминала, хлюпая замшевыми сапожками по предвесенней каше-размазне, щедро сдобренной всевозможными реагентами и поваренной солью, от которых любая изящная пара обуви меньше чем за сезон превращается черт знает во что. Дождутся ведь: найду на них время, а я в гневе страшна.
Машин тут понаставили, не протиснуться! До здания редакции, до которого, не будь этого автопреставления, добралась бы за пять минут, пришлось ковылять не менее получаса. А что этой побирушке здесь надо? Мелочь, что ли, клянчит? Или высматривает, кто плохо закрыл машину, и сообщает автоугонщикам? Хотя, скорее всего, у меня просто разыгралась фантазия, и непонятная женщина в платке и старомодном пальто просто ищет, чем бы поживиться. А на редакционном крыльце ее интересовало исключительно содержимое мусорной урны.
Но тут попрошайка внезапно оказалась рядом со мной, в узком проходе между черным «ниссаном» и новеньким оливковым «лексусом». Должно быть, поскользнувшись, нищенка навалилась на меня всем своим весом и крепко ухватилась за локоть. Что я ей, группа поддержки, что ли?! Я уж не говорю о том, сколько паразитов может оказаться на этом антикварном манто. Совсем обнаглели!
Но тут в бок мне ощутимо уперлось что-то твердое, и смутно знакомый голос прошипел:
– Не ждала, тварь? Стой спокойно, не дергайся, а то пристрелю. Мне, по твоей милости, терять нечего. А теперь в темпе вальса разворачивайся и двигай к своей тачке.
Из-под сбившегося на бок старушечьего платка на меня смотрело перекошенное от ненависти лицо Полины. Глаза ее, казалось, прожигали меня насквозь. Интересно, у нее и правда пистолет или блефует и тычет в меня, например, связкой ключей? Хотя проверять это на своем опыте не самое разумное решение. Лучше попытаться ее как-нибудь отвлечь.