– Ишь чего придумала, Птах, – отмахнулся дед. – Много он тебе наженит. Имеется у нас батюшка, старенький совсем, правда, но обряд провести сможет. Тут вся молодежь, да и кое-кто постарше через него прошли.
– Ну, вот и хорошо, – Мигель посмотрел на девушку, допивавшую чай. – Тогда с этим разобрались.
– Споро же вы без меня решать, – покачала головой Лера.
– А ты что, против? – встревожился священник.
– Ну, – девушка демонстративно надула губки. – Ты ведь еще не сделал мне предложение, разве нет?
– Нет? – растерялся Мигель.
– Вот сделаешь, как положено, я подумаю, а там и посмотрим, – Лера лукаво посмотрела на него из-под челки.
– А как у вас положено? – еще больше смутился священник.
– А вот и узнай.
– Ты глянь на нее, – всплеснул руками Ерофеев. – Несколько месяцев прошло, а уже мужиками научилась вертеть. Ну, чистой воды лиса. Ты, Миша, в оба смотри. Она такое выкинуть может!
– Да я знаю, – улыбнулся Мигель.
– Ладно, молодежь, на боковую пора. Завтра «Грозного» откапывать идти, так что нужно отдохнуть, как следует.
На том и разошлись.
* * *
Пока не обзавелись еще одной кроватью, Мигелю постелили на полу спальный мешок. Лера категорически воспротивилась предложению деда расквартировать священника с корейцами. Пусть будет рядом. И плевать что там станут толковать остальные.
Когда Ерофеев скрылся за своей перегородкой и через некоторое время тихонечко захрапел, еще не раздевшаяся Лера села на кровати и достала из кармана висевшей на стуле куртки Тахомы заветный контейнер. Свет давно отключили, но у девушки был фонарик.
Еще до обеда Лера попросила Юрика достать на ферме небольшую кадку с землей. Теперь она стояла на столе среди кружек. Дед на эту странную блажь только плечами пожал.
«Calla Lily. Zantedeschia aethiopica».
– Мигель, смотри, что у меня есть.
– Что это? – щурясь от света, приподнялся на своей лежанке священник.
– Не знаю, я взяла это в Хранилище до того, как его взорвали. Как думаешь, что внутри?
– Семена, что же еще.
– А семена чего?
– Понятия не имею, – осмотрев этикетку, ответил Мигель. —
– Откроем? – тихо предложила Лера.
– Давай, – поднявшись с пола, Мигель сел на кровать рядом с девушкой.
Но это оказалось не так-то просто. Контейнер был хитро запаян, и видимой крышки у него не было. Наконец, вооружившись охотничьим ножом, Лере кое-как удалось нащупать небольшой зазор с одного конца емкости.
– Не порежься.
– Не мешай.
Наконец, после некоторых усилий, контейнер со щелчком поддался, и, отвинтив крышку, Лера высыпала на стол небольшую горстку шариков-семян.
– Как думаешь, что это?
– Не знаю, – пожал плечами Мигель. – Чтобы узнать, нужно посадить.
Взяв двумя пальцами одно семечко, Лера пододвинула к себе кадку.
– Давай вместе?
Священник коснулся пальцев девушки. Проделав в грунте небольшое углубление, они осторожно опустили семечко в ямку и аккуратно прикрыли ее землей.
– Теперь вода, – взяв чайник, Лера полила землю.
– Ну вот, остается ждать, – аккуратно собирая остальные семена в контейнер, заключил Мигель.
– Я люблю тебя, – сказала Лера.
– И я тебя, – ответил Мигель, поцеловав ее.
– Иди ко мне, – она потянулась к нему, снимая с себя тельняшку.
* * *
На следующий день кое-как начали прокладывать дорогу в ангар. Тем более что речь шла о каких-то нескольких метрах. Должны были справиться.
В дело пошло все – от кирок с лопатами до драгоценной взрывчатки, к которой, не без длительного обсуждения, все-таки решили прибегнуть. Вернувшийся старый Совет не спешил тратить дорогостоящий запас. Но делать было нечего. Самые большие глыбы льда так просто не раскалывались. Приходилось прибегать к зарядам, которые опускались в специальные углубления, проделываемые кирками и сверлами.
Работавшие вместе со всеми Паштет и Треска использовали для проделывания дыр рыболовные коловороты.
– Стоило возвращаться, чтобы и тут спину гнуть, – ворчал кок.
– Не бухти, – одергивал его Паштет. – Главное, что мы домой попали. А тут уж можно и поработать. Не сахарные, не растаем. К тому же сам знаешь, какая каша заваривается. На Фареры обратно поплывем.
– А тебе, глядишь, только и радость, стадник. Куда все, туда и он.
– «Грозного» нужно скорее поставить в ангар и подключить к системам Убежища, ты же знаешь. Мы делаем общее дело, и это правильно. И еще скажи, что тебе на островах не понравилось.
– Правильно – неправильно, понравилось – не понравилось, – бурчал Треска, всем своим весом наваливаясь на коловорот, чтобы углубить дырку в трещавшей под давлением корке льда. – Еще скажи, что это в тетрадке Птаха написано… Протаранить – и дело с концом.
– И как ты себе это представляешь?
– Легко.
– Все у тебя так просто. А если ангар пострадает? Как мы его восстановим, подумал?
– Руками, как же еще, – откликнулся кок и усмехнулся: – Ну, мы же все равно сваливаем, так какая разница. После нас хоть трава не расти!
– На дворе зима, если ты не заметил.
– Что с того?
– Мы и сейчас-то посменно работаем. А что случится, если в ангаре ветер задувать примется? Да еще ненароком живность какая приблудится. Мало ли что. Может, мы вернуться надумаем.
– На это у нас Батон с Леркой имеются, – поправив ушанку, возразил Треска.
– Батон-то Батон. Только он один, а живности много.
– Эй, вы! – окликнул парочку дежуривший в стороне Тарас. – Вы там работаете или языками молоть пришли?
– Работаем-работаем, – пропыхтел Треска, вытаскивая коловорот, брызнувший снежной крошкой, и позволяя Паштету пропихнуть в свежепросверленную лунку динамитную шашку. – Запаливай, и потопали.
Через несколько секунд рвануло.
Так и делали: бурили, закапывали, взрывали. Раскиданные куски льдин дробили кирками и лопатами и отвозили на санях.
Продвигались потихоньку.
На то, чтобы вернуть «Грозного» в ангар, ушло почти полторы недели. Люди работали не жалея сил. Все понимали, что от этого зависит их будущее.
И вот, наконец, двадцать седьмого декабря лодка торжественно вплыла и стала на прикол в док. Убежище снова ожило. По этому случаю в бункере было устроено небольшое гулянье, а на всех продовольственных и технических объектах объявлен выходной.