Витька говорил что-то еще, но я его уже не слышал. Я будто провалился в черную дыру, которая засасывала меня все глубже, глубже, глубже… Вот до меня уже не доносятся звуки извне… Вот я уже не вижу свет…

Сейчас я не могу даже вспомнить, что я испытал в тот момент, когда услышал эти слова – борьба за выживание!

Черт возьми!

Я не хочу принимать участие в этой борьбе!..

Собственно, это все, что я хотел рассказать. Дальнейшее имеет отношение только ко мне.

Кому интересно знать, как я мучался, пытаясь подавить голодные спазмы в животе?

Я убеждал себя в том, что это всего лишь иллюзия, что на самом деле мой организм не нуждается в пище. Но все было тщетно. В конце концов, не выдержав, я спустился следом за Витькой в расположенное под пирамидой подземелье. Там, в небольшой комнате, освещенной огнями масляных ламп – так это выглядело, – стояли каменные ворота, покрытые причудливой резьбой в хорошо всем знакомой стилистике южноамериканских индейцев доколумбовой эпохи. Витька вошел в ворота, на миг исчез из виду, а затем с разных сторон вышли два совершенно одинаковых человека. Они тут же подошли друг к другу и начали обсуждать какую-то серьезную проблему. Как будто уже говорили об этом и лишь на секунду прервали беседу.

Пройдя через ворота, я ровным счетом ничего не почувствовал. Я хотел немедленно уйти, чтобы не видеть то, что произошло. Но что-то заставило меня обернуться. Я не испытал шока, увидев себя самого, стоящего возле стены. Наверное, потому, что я редко смотрю на себя в зеркало, а потому представляю себя несколько не таким, каков я есть на самом деле. Мой двойник помахал мне рукой. Я развернулся и бегом кинулся к выходу.

Со временем моих двойников становилось все больше. Я старался не встречаться с ними, и на какое-то время ушел жить в заброшенный город. Самым ужасным во всей этой ситуации было то, что я уже не мог уверенно сказать, что я это я. Я мог оказаться любым из тех двойников, кто неплохо обжился среди Витькиных копий.

Вскоре я нашел для себя занятие. Листья росших в окрестностях пальм были широкими, плотными и почти немнущимися. Как будто сделанными из тонкого, непрозрачного пластика. Обнаружив, что, если провести по листу остро заточенной палочкой, на нем остается отчетливый след, я начал делать записи о том, что со мной произошло. Не знаю, сможет ли кто-нибудь хоть когда-нибудь прочитать их? Да мне все равно.

Нанореплики продолжали свои камлания, ловя моменты, когда в небе появлялся глаз. Не могу сказать, как часто это происходило. В Нижнем мире время, кажется, еле ползет, медленно, как каток асфальтоукладчика, подминая под себя секунды. А может, его здесь и вовсе нет. Не знаю. Но дела у нижнемирцев явно не ладятся.

Как-то раз, мучимый чувством иллюзорного голода, я пришел к пирамиде, чтобы снова продублировать себя. И наткнулся на Витьку. А может, на одну из его копий. Суборов усадил меня на ступеньку и принялся говорить о своих заботах. Он сказал, что наконец-то закончил все необходимые расчеты. Нижнемирцы имеют шанс захватить управляющий наномиром компьютер, но для этого их должно стать во много, во много раз больше. Мне казалось, что с этим-то как раз не должно быть никаких проблем, если есть мультипликатор. Но оказалось, что все не так просто. Мультипликатор не может работать в режиме нон-стоп. А время, как сказал Витька, поджимает.

– Почему? – спросил я.

– Да потому что мой проект уже близок к стадии завершения, – объяснил мне гений. – Видишь, – он указал наверх. – По небу уже начинают плыть облака. Перед контрольным тестированием я непременно проведу чистку всей системы. С тем, чтобы удалить накопившийся в процессе работы мусор.

– Мусор это мы, – легко догадался я.

– И мы в том числе, – подтвердил Виктор.

– Ты что-то собираешься предпринять?

– Да.

Витька предполагал, что между локациями должны существовать переходы. И даже знал, как их можно отыскать.

– Для того чтобы осуществить задуманное, мы должны собрать всех обитателей Нижнего мира в нашей локации. В нашей.

– Почему именно здесь?

– Пирамида. – Витька хлопнул ладонью по каменной ступени, на которой сидел. – Ее форма почти идеально подходит для нашей цели. Для того чтобы создать аналогичную информационную структуру на плоскости, потребуется значительно больше составных единиц.

– Ах, вот оно что… Значит, обитатели других локаций могут и не предполагать о возможности захвата Верхнего мира? Если в других условиях это почти неосуществимо на практике?

– Мы принесем свободу нашим братьям.

Я внимательно посмотрел Витьке в глаза.

Черт возьми! Он говорил абсолютно серьезно! Да еще и верил в то, что говорил! И при этом он не был похож на безумца!..

– А зачем ты мне это говоришь?

– Я хочу, чтобы ты пошел со мной. Ты ведь хотел повидать мир.

– Спасибо, разок ты мне уже удружил.

– Да брось. – Витька по старинке положил мне руку на плечо. – Что ты теряешь? В этой локации ты все уже видел. А впереди нас ждут египетские пирамиды, Великий каньон, джунгли Амазонки, Стоунхендж…

– Я согласен.

Витьку, похоже, озадачило то, как легко я согласился на его предложение. Но мне-то какое дело?

– Так когда отправляемся?

– Ну, мне нужно еще закончить кое-какие дела. – Витька впал в неопределенность.

Что, надо сказать, случается крайне редко.

– Ты знаешь, где меня найти. – Я встал и пошел в сторону старого города.

Черт с ним, с голодом. Потерплю еще какое-то время, не сдохну.

Я шел, не оборачиваясь. Но чувствовал, как глядит мне в спину Витька.

Пусть думает, что хочет.

Мне все равно.

Потому что я пока и сам не знаю, почему решил отправиться вместе с ним.

Быть может, чтобы попытаться что-то изменить.

А может быть, для того, чтобы ускорить неизбежную развязку.

Все, что я написал на пальмовых листах, я аккуратно упакую и спрячу под жертвенным столом, что на самой вершине инкской пирамиды.

Если мои записи кто-то найдет и если этот «кто-то» окажется человеком. Быть может, ему будет небезынтересно узнать, как близко подошло однажды человечество к своему концу. Порой ведь и не догадываешься, откуда грозит опасность. Так что, люди, думайте, думайте и еще тысячу раз думайте, прежде чем что-то сделать.

Вот, наверное, и все, что я хотел сказать.

Да, вот еще что. Меня зовут Сергей Шатковский.

Как там сложилась моя дальнейшая судьба в Верхнем мире?

Опустевший город

Мир будто в пустоту провалился. Утонул в холодном, вязком, безвкусном киселе вселенской бессмысленности.