У Уилла жутко засосало под ложечкой от страха.
– Мы всегда надеялись, что этот день никогда не настанет. Мы делали все, что было в наших силах, чтобы это предотвратить. Мы очень старались – так, как могли – подготовить тебя, чтобы ты был хоть как-то вооружен, если что-то случится. Надеюсь, ты когда-нибудь поймешь и простишь нас за то, что мы никогда не говорили тебе, почему…
Вдруг послышался громкий стук, и экран отцовского ноутбука содрогнулся. Уилл вздрогнул вместе с отцом. Что-то крупное врезалось в дверь гостиничного номера.
– Мой дорогой мальчик, – срывающимся голосом проговорил Джордан. – Мы любим тебя больше всего в жизни. Навсегда. Никому не говори об этом и о нашей семье, кем бы ни представлялись те, кто станет тебя расспрашивать. Поверь мне, эти люди ни перед чем не остановятся. Будь таким, как ты умеешь быть. Пользуйся заповедями и всем, чему мы тебя обучили. Инстинкты, подготовка, дисциплина – не забывай ни о чем. Беги так далеко и быстро, как только можешь. Делай все, что потребуется, чтобы остаться в живых. Я приду за тобой. Не знаю, когда, но клянусь: я взломаю врата ада, чтобы разыскать тебя…
Еще один удар сотряс ноутбук отца, и из эквалайзера послышалось шипение «белого шума». Гостиничный номер мгновенно наполнился облаком пыли и мелких обломков. Изображение завертелось, потому что ноутбук подпрыгнул в воздух и упал на пол под несуразным углом. Перед Уиллом предстало окно, которое он уже видел раньше, но камера теперь смотрела вбок. Стал виден высокий одинокий небоскреб, легший горизонтально вдоль окна. Трансамериканская Пирамида. Сан-Франциско. Видеосигнал рассекли линии статических помех. В поле зрения появились темные фигуры. Скользнула штора и закрыла окно. А к клавиатуре метнулась рука. Рука отца. Он нажал на клавишу и успел прикрепить видеофайл к электронному письму и отправить его…
Экран потемнел.
– Папа! О господи. О господи.
«Только не бейте его. Пожалуйста, не бейте его. Пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо».
Уилл был настолько шокирован, что даже не мог подняться. Его взгляд упал на транспарант на стене: «КАК ВАЖНО МЫСЛИТЬ ЧЕТКО».
«Слушай. Что бы ни случилось, ты должен поступать именно так, как он тебе говорит. Так, как он тебя научил: рационально, систематически, сурово. Немедленно».
Начни с того, что задай правильный вопрос: когда это произошло?
Вторник, седьмое ноября, восемь часов семнадцать минут утра. «В это время я сидел на уроке истории. Свои последние настоящие сообщения отец послал до того, как я добрался до школы: БЕГИ, УИЛЛ. НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ». Значит, все сообщения после восьми часов семнадцати минут были либо отправлены под давлением, либо их послали те люди, которых я заметил в гостиничном номере отца. И они в контакте с теми, кто весь день за мной гонялся. С теми, кто что-то сделал с моей мамой.
Но почему? Чего они хотят от нас?»
Краем глаза Уилл заметил, как что-то мелькнуло за окном, выходившим на задний двор. Он схватил с письменного стола каменное пресс-папье – подарок ему на день рождения, на котором было выгравировано единственное слово: «VERITAS», развернулся и швырнул в окно. Пресс-папье пробило в стекле дыру и подшибло что-то, завертевшееся в воздухе и упавшее на скат крыши.
Уилл бросился к окну. На кровле, в ярком освещенном прямоугольнике лежал маленький черный дрозд. Он пару раз дернулся и замер. От жалости у Уилла дрогнуло сердце. Он открыл разбитое окно, взял еще теплую птицу в руки и отнес к столу.
Над грудью птички поднялась струйка дыма. Дым пах едко – так пахнут горелые электрические провода. Приглядевшись, Уилл заметил под перьями на груди дрозда неровную линию – щель, из которой струился дым.
Уилл взял со стола швейцарский армейский нож, раскрыл его и прикоснулся кончиком лезвия к щели в груди птицы. Уилл сильнее надавил на нож. Наконец лезвие углубилось в ранку, она стала шире… и из нее вылетело что-то крошечное, черное, едва различимое, похожее на тень. Уилл в испуге отшатнулся. Тень вылетела из открытого окна и исчезла.
Уилл ножом расширил щель в груди дрозда. Он не увидел ни плоти, ни крови, ни костей. Только проводки и микросхемы. Птичка представляла собой какое-то сложное устройство. А ее холодный неподвижный глаз очень походил на объектив видеокамеры…
В дверь резко постучали. Дверная ручка повернулась.
– Уилл, милый, у тебя все в порядке? – спросила из-за двери Белинда. – Я слышала, что-то разбилось.
– Я стакан уронил, – ответил Уилл и замер в неподвижности, ожидая, что дверь откроется, несмотря на то, что он приставил к ней стул. – Подбираю осколки.
– Главное, не порежься, – послышалось из-за двери после небольшой паузы. – Осторожнее. Ужин готов.
Уилл дождался звука шагов на лестнице, сбегал в ванную, взял там полотенце для рук и обернул им «птицу». Вернувшись в комнату, он услышал за окном шум машины. Из окна, выходившего на улицу, он увидел знакомые фары. Машина медленно ехала по улице.
Машина была отцовская, но, посмотрев видеозапись, Уилл не был уверен в том, кто сидит за рулем.
Все ясно. Размышлять некогда. Они семьей не раз репетировали такое в качестве учений: две минуты на то, чтобы бросить все и бежать. Уилл быстро собрал в ванной аптечку первой помощи, бегом вернулся в комнату и взял из шкафа дорожную сумку. Бросил в нее аптечку, добавил кое-что из одежды – джинсы, несколько футболок, самый лучший свитер, куртку-бомбер, трусы, носки. Айфон, айпод, макбук, кабели питания, темные очки и завернутую в полотенце «птичку» он тоже положил в сумку. Сверху – свадебную фотографию родителей. Из потайного ящика письменного стола он взял сто сорок три доллара – неприкосновенный запас. Последним, что он решил захватить с собой, был швейцарский армейский нож.
№ 77: ШВЕЙЦАРСКАЯ АРМИЯ – ТАК СЕБЕ ВОЯКИ, НО НИКОГДА НЕ ВЫХОДИ ИЗ ДОМА БЕЗ ИХ НОЖА.
Еще Уилл положил в сумку старый блокнот с черной обложкой «под мрамор». Несколько лет он записывал в этот блокнот отцовские заповеди. Из конверта, оставленного доктором Роббинс, Уилл достал ее визитную карточку, запомнил номер телефона и убрал карточку в бумажник. Конверт, бумажник и свой паспорт он сунул в сумку и застегнул «молнию».
Уилл присел на корточки у окна, когда видавший виды отцовский «Вольво Универсал» остановился перед домом. Открылись задние дверцы и правая передняя. Вышли трое в черных вязаных шапках. Потом открылась левая передняя дверца, и из машины вышел Джордан Вест. Он посмотрел в сторону дома. Мужчины в черных шапках окружили его.
«Это вправду отец, – подумал Уилл, – или у него тоже рубец за ухом, как у мамы?»
На глазах у Уилла один из мужчин вытащил стальной контейнер размером с термос – точно такой же, как тот, который Уилл заметил утром в окошке черного седана. Второй мужчина подтолкнул Джордана к дому. Джордан развернулся и оттолкнул человека в черной шапке. Уилл сразу понял, что видит перед собой своего настоящего отца. «Он их слушается только потому, что они ему сказали, что я здесь. Что бы они ни сотворили с мамой, с ним они пока такого не сделали».