– Я хочу тебе помочь, Уилл, но мне нужно позвонить директору. Я могу перезвонить тебе через пять минут?
– Да.
Роббинс прервала связь. Издалека снова послышалось завывание сирен. Машины приближались с трех сторон. Уилл остановился напротив местного офиса такси – небольшой компании, обслуживавшей долину Оджаи и совершавшей челночные рейсы до южных аэропортов. В офисе горел свет, но никого не было видно. У тротуара стоял желтый минивэн с логотипом компании.
Слепящий белый луч прожектора вертолета проехался по крышам домов и верхушкам деревьев в соседнем квартале. Уилл выскочил из своего укрытия и перебежал через улицу. Он открыл дверь, и послышался звон старинного колокольчика.
Из дальней комнаты вышел широкоплечий невысокий латиноамериканец с козлиной бородкой. Его руки и шею украшали замысловатые татуировки: колючая проволока, отороченная оперенными крыльями, наконечник копья. На форменной рубашке поло с коротким рукавом было вышито имя: «НАНДО».
– Славно звенит наш колокольчик, – сказал Нандо. – Не то, что всякие там электронные.
Уилл отлепился от стены и подошел к стойке, дружелюбно улыбаясь, стараясь пустить в ход все свое обаяние.
– Уж это точно, – сказал он. – Привет.
Нандо смерил его взглядом с головы до ног.
– Как делишки?
– Высший класс. А сколько будет стоить доехать до аэропорта?
– До Лос-Анджелеса – сорок долларов. До Санта-Барбары двадцать. Тебе какой нужен?
Уилл покачал мобильником.
– Мне сейчас перезвонят и скажут. А нельзя по дороге сказать, в какой аэропорт ехать?
– Нет, приятель. Так не пойдет.
– Это почему?
Нандо скрестил руки на груди и указал направо и налево.
– Потому что ехать в разные стороны.
– Но я же узнаю, в какой аэропорт мне надо, еще до поворота.
– Если ехать в Лос-Анджелес, я тебе только что назвал цену, если пассажиров четверо. Но мы не едем, пока не набьем полный салон.
– А еще кто-нибудь в Лос-Анджелес едет?
– Прямо сейчас – нет.
Нандо стоял на месте. Равнодушный и невозмутимый, как каменная голова с острова Пасхи. Он даже был внешне похож на эту голову. Сирены зазвучали ближе.
– А если один пассажир за четверых заплатит, тогда сколько?
– Считать умеешь? Сколько будет четыре разочка по сорок, брателло?
– Я вас понял. Могу дать шестьдесят пять.
Это была почти половина тех денег, которые имел при себе Уилл.
– Да этого даже за бензин маловато будет, дружище.
– Понимаете, тут такое дело… Я только что узнал, что отец в аварию попал, и мне обязательно надо сегодня вылететь. Вот-вот мама должна перезвонить и сказать, из какого аэропорта мне лететь.
Нандо с сомнением воззрился на него.
– Ну и где же он сейчас? Папаша твой?
– В реанимации. В Сан-Франциско. Это там случилось.
Нандо нахмурился.
– Жалко, парнишка. Хреновые дела.
Мимо с воем и сверканием проблескового маячка промчалась полицейская машина. Уилл отвернулся от окна и прикрыл лицо рукавом – якобы пролил слезу. Зазвонил айфон. Он посмотрел на экран. ОТЕЦ.
– Мамаша звонит? – осведомился Нандо.
– Нет, это кто-то номером ошибся.
Уилл убрал мобильник в карман и прижал к нему ладонь.
– Я тут просто работаю, понимаешь, да? Босс мой сегодня в Палм-Спрингсе.
– И?
– И гори она огнем, политика компании. Доставим тебя в аэропорт. С ветерком.
Нандо взял ключи с полки внутри стойки и первым зашагал к двери. Уилл вышел следом за ним и быстро посмотрел направо и налево – нет ли рядом его преследователей. Нандо нажал на кнопку на брелоке, и дверца минивэна скользнула в сторону. Уилл запрыгнул в салон и уселся на ближайшее сиденье. Нандо сел за руль и завел мотор.
– Тебя звать как? – спросил Нандо.
– Уилл. Уилл Вест.
– Уилл. Славный ты парень, Уилл. Хочешь помочь своему папашке, когда он валяется в отрубе хрен знает в каком городе? Уважуха тебе.
– Спасибо, Нандо.
– Я своего старикана тоже люблю, брателло. И ежели бы мне сказали, что его подстрелили или подрезали на какой-то там разборке, я бы из кожи вон вылез, чтоб до него добраться – прям как ты, приятель.
Нандо отъехал от тротуара. Когда они выехали на шоссе и направились к западу от города, мимо, завывая сиренами, проехали еще две патрульные машины.
– Слушай, и с чего это копы всполошились на ночь глядя в нашей тихой дыре? Мы сюда своих девчонок увезли из Окснарда, чтоб от этого воя подальше быть – понимаешь, про что я говорю, брателло?
Уилл увидел на приборной доске фотографию полной молодой женщины с двумя пухлыми младенцами. Фотография была вставлена в блестящую рамку. К зеркальцу заднего вида были подвешены на цепочках пластиковая фигурка гавайской танцовщицы и пара игральных костей.
– Понимаю, – отозвался Уилл.
– У меня по матери чумашская кровь есть. Ну, знаешь, племя такое, индейское. Тут ведь наши родные края когда-то были, так что понятно, почему нас сюда тянет, уяснил? Я этот город шибко люблю, брателло. Это ж рай. Тут ведь даже кино снимали, давно это было, потому как говорили, что сильно смахивает на это место… как же его… еще одна древняя группа пела песню… про старого байкера и его чувиху.
– «Шангри-Ла», – подсказал Уилл.
Нандо щелкнул пальцами.
– Шангри-Ла! Точно! «Вернулся мой дружок, теперь жди беды»…
– Хей-на, хей-на, – подпел Уилл.
– А в киношке Шангри-Ла – эта самая загадочная долина, и в этой долине живет племя счастливых древних чуваков, и им всем с виду тридцать пять. А на самом-то деле им лет по пятьсот, а все потому что – никаких тебе стрессов, вот как.
– Это из книги, которая называется «Потерянный горизонт» [5] , – сказал Уилл. – Мне отец про нее рассказал, когда мы сюда переехали. И фильм так же называется.
– Надо поглядеть. Думаешь, он на DVD выходил?
Зазвонил мобильник Уилла. Он посмотрел на экран. Звонок был от доктора Роббинс.
– Мамаша звонит? – спросил Нандо.
– Да, – сказал Уилл и ответил на звонок. – Алло?
– В восемь сорок пять есть рейс из Санта-Барбары в Денвер, – сказала Роббинс. – Для тебя это единственный вариант на сегодня. Успеешь?
– Да.
– На стойке регистрации тебя будет ждать билет на твое имя.