— Слушай, Бюрократ! — Зара наконец-то смогла вмешаться в разговор. — Я тебе скажу сразу: ты не получишь Гвинед ни при каких условиях. Но я сама расследую ее дело и сообщу тебе все. В обмен на Либертину Эстевес и Артура Ллойда. По рукам?
— Нет, — отрезал Бюрократ. — Гвинед Ллойд нужна мне в Рианнон. И это не предмет торга.
— Почему?
— Произошло нечто необъяснимое в рамках моей модели мира, — проговорил Бюрократ. — Ни одна симуляция поведения Гвинед Ллойд не предсказывала, что она поддержит заговор оппозиции. Все необъяснимое я расцениваю как потенциальную угрозу. А предотвращение угроз для Рианнон — мой высший приоритет. Итак, док Янг, я готов обсуждать плату за Гвинед Ллойд, но вы должны отдать ее мне. Это не обсуждается.
Зара и Гвинед встретились взглядами. В глазах прайм-админа были страх, растерянность, немая мольба… и ни следа той властной уверенности, с которой она начала разговор с Бюрократом. Зара улыбнулась ей покровительственно.
— Я не отдам вас, Гвин, будьте уверены, — сказала она. — Помните, что Бюрократ говорил перед нашим отлетом? Его правление — только на сутки. Завтра в 12–00 он проведет выборы и вернет власть людям. А уж с людьми я договорюсь. Надо только подождать, не правда ли? — Гвинед медленно кивнула. — Или… Попробуем вот что. Бюрократ!
— Да, док Янг?
— Если Гвинед — угроза, то зачем она тебе в Рианнон? Я только окажу тебе услугу тем, что увезу ее подальше.
— Когда угроза заключается в неопределенности, я предпочту держать ее под контролем, а не выпускать из сферы моего влияния, — объяснил Бюрократ. — Не буду повторять трижды, док Янг. Вы должны выдать мне Гвинед Ллойд, и это не обсуждается.
— Хорошо. Дай мне сутки на размышление.
— Даю два часа, — все тем же ровным голосом сказал Бюрократ. — Если до 12–33 капсула с Гвинед Ллойд не стартует с вашего корабля в направлении Рианнон, то Либертина Эстевес умрет. Переговоры окончены. До связи.
Капсула приближалась к «Азатоту». Их разделяли уже какие-то десятки метров. Лабиринт ферм и тросов гигантского корабля уже занимал все поле зрения. Двигатели коррекции и ориентации то и дело включались и выключались, короткими толчками приводя капсулу в позицию для стыковки.
Эти толчки чувствовались внутри, но Зара Янг никак не реагировала на то, что капсула встряхивает ее, как куклу. Она, казалось, оцепенела.
Ей предлагали отдать Гвинед, отдать проект, в обмен на жизнь Либи.
Выбор? Нет. Никакого выбора не было.
Ей даже не надо было закрывать глаза, чтобы увидеть перед собой отца, услышать его низкий, мягкий, гипнотически убедительный голос.
«Я понимаю твои чувства, девочка. Но мы не можем жертвовать проектом ради одного человека. Эстевес — солдат. Умирать за Космофлот — ее работа».
«Но предать ее…»
«Да, предать. Это наша работа — предавать за Космофлот, — воображаемый голос отца потяжелел. — И отправлять на смерть за Космофлот. Ты моя дочь. Ты — мои гены. Ты — мое продолжение. И ты будешь делать одно дело со мной, а если нет… Если ты отступишься — тебя для меня не существует».
Нет, папа, нет…
Да, моя девочка. Да — и никаких возражений.
Зара с ненавистью покосилась на Гвинед, и рианнонка как будто даже вздрогнула от этого взгляда.
— Почему вы на меня так смотрите?
— Жду, — прошипела Зара. — Жду, когда вы скажете, что проект важнее какой-то телохранительницы. Разве нет?
— Нет, — тусклым голосом сказала Гвинед. — Наоборот. Лучше отдайте меня.
— С чего вдруг такой альтруизм? — Зара удивленно подняла бровь.
— Это эгоизм. Прежде всего я хочу понять, что творится в моем мозгу. — Гвинед напряженно стиснула виски. — Получается, что там… во мне… есть что-то независимое от моей воли. Какая-то… субличность, что ли? И она получила и стерла этот доклад, она поддержала заговор Арауна, она сыграла против меня… Я должна разобраться в этом. Отдайте меня Бюрократу. Пусть меня обследуют.
— Забудьте, — отрезала Зара. — Вас нельзя отдавать, и вы это знаете.
— Но я хочу понять…
— Вы работаете в проекте! Ваши желания не имеют никакого значения.
— Хотя бы на время! — в голосе Гвинед появились униженные нотки мольбы.
— Ни на секунду! Если тьюринг покопается в ваших мозгах, он узнает о проекте — и сможет использовать это против нас. Нет, я вас не отдам — и никаких возражений.
— Значит, вы позволите убить вашу подругу?
— Да, я позволю ее убить! — выкрикнула Зара. И, сама не выдержав своей резкости, добавила смягчающе: — Если не получится по-другому. Я обдумываю варианты. Заткнитесь и не мешайте мне.
— Ты звал меня, Макс?
— Да, Лавиния. Прочти. Это письмо от Зары.
………
— Великие Древние, какой ужас. Бедная девочка. Какой кошмар.
— «Бедная девочка»? И это все?
— А что еще я должна чувствовать, когда наша дочь…
— Наша дочь сама это устроила! Сама! Я в бешенстве. Зара провалила все что могла. Напрасно я поручил ей миссию. Я ошибся, ты была права.
— Да. Я была права. Ты не должен был рисковать ей.
— Я рисковал не ей. И с ней-то все в порядке, она жива, здорова и на свободе. Я рисковал проектом, Венерой, Космофлотом, я рисковал будущим человечества…
— Хватит, Макс! Ты не в эфире.
— Будущим человечества! Ты хоть поняла, что произошло? «Уроборос» выпустил на свободу аквилианский вирус!
— Да ну?
— А как еще объяснить бунт тьюринга? Ясно, что он заражен и контролируется враждебной программой. Зара допустила эту утечку! А запись ее признаний — на Луне! Скоро вся Солсистема будет знать о проекте. И это тоже из-за нее! А убийство всей рианнонской администрации? Это катастрофа для нас, Лавиния. Это полная и окончательная катастрофа.
— Стоп, Макс. Без паники. Соберись. Думай.
— Да, спасибо, дорогая. Я уже спокоен.
………
— Я вижу у проблемы четыре аспекта. Что делать с рианнонским тьюрингом. Что делать с черным цветком на Земле. Что делать с Фламмарионом. И что делать с Зарой.
— Черный цветок… Разве он не у наших людей?
— Нет, он пропал. Цветок где-то в Новой Москве, но где точно — никто не знает.
— Его уже пора уничтожать?
— Пожалуй.
— Тогда придется бить по площадям.