— Овно?
— Это значит «овен», то есть баран, ну, или овца, — вмешался жаб. — Просто поверь.
— И он меня зовёт мелкой…
— Внутри я больше, чем снаррружи! — заявил гоннагл. — И твоему па тож бы не пондррра, если бы великанша-пигалица топала вокррруг и указывала ему, что делать.
— Старая кельда указывала!
— Ах-ха, но у неё был наш ррреспект! — последнее слово Вильяма эхом раскатилось по округе.
— Ну пожалуйста! Я не знаю, что делать!
Вильям посмотрел на неё сурово, но заговорил уже мягче:
— Ха, ты пока не так уж плохо спррравляешься. Ты отверрртелась от свадьбы с Яворрром Заядло, не нарррушив пррравил, и ты рисковая крррасавка. Отдаю тебе должное. Ты найдёшь пррроход, если дашь себе время. Токо не надо топать ножкой и ждать, что миррр всё сделает, как ты хочешь. Пока ты только орёшь, что хочешь конфет, понимашь? Смотри глазами. Думай головой.
Он снова зажал мундштук, надул визжаль, и у Тиффани из ушей опять потекла сера.
— А ты что скажешь, жаб? — спросила Тиффани, заглянув в карман.
— Боюсь, тут тебе придётся самой. Кем бы я ни был в прошлой жизни, я мало знаю о том, как находить невидимые двери. И должен сказать, мне тоже не нравится, когда решают за меня.
— Но… но я не знаю, что делать! Может, тут поможет волшебное слово?
— Понятия не имею, поможет ли тебе волшебное слово, — отрезал жаб и повернулся к ней спиной.
Тиффани чувствовала, что вокруг собираются Нак-мак-Фигли. У них была крайне неприятная привычка становиться очень-очень тихими, когда им требовалось.
О нет, подумала она. Они-то верят, будто я знаю, что делаю. Так нечестно! Меня же такому никто не учил. Я даже в школу для ведьм не ходила. Так я в жизни ничего не найду! Проход, должно быть, где-то рядом, надо только сделать или сказать что-то, но мне ни за что не догадаться, что именно.
Они смотрят на меня и оценивают, много ли я могу. А всё, что я могу, — это делать сыры. Но ведьма не отступает перед трудностями…
Она вынула из кармана жабу и почувствовала тяжесть «Болезней овец». Когда Тиффани достала книгу, пикеты дружно ахнули.
Они же верят, что слова имеют силу…
Она открыла книгу наугад и нахмурила брови.
— Шлангит, — прочитала она вслух.
Фигли вокруг почтительно склонили головы и принялись толкать друг друга локтями.
— Шлангит обычно бывает у молодых ярок. В запущенных случаях может перейти в стадию гофрирования. Рекомендуется вливать в овцу дозу скипидара ежедневно, до тех пор, пока не придёт конец либо шлангиту, либо скипидару, либо овце.
Тиффани осмелилась поднять глаза. Пикеты таращились на неё во все глаза, облепив все камни и курганы. Похоже, ей удалось произвести на них впечатление.
Жаль только, «Болезни овец» так и не смогли стронуть лёд в вопросе волшебных дверей.
— Шелудение, — продолжала Тиффани. — Кожные изменения в области брудей. Хорошо помогает скипидар…
И тут краем глаза она заметила мишку. Очень маленького медвежонка того ярко-красного цвета, что так редко встречается в природе. Тиффани очень хорошо знала этих медвежат — любимое лакомство Винворта. На вкус они были как клей пополам с сахаром, хотя делали их из чистейших искусственных добавок и ничего другого.
— Ага, — сказала она. — Значит, моего брата несли здесь. Теперь я уверена.
Фигли зашевелились. Тиффани пошла вперёд, зачитывая вслух про «воспаление зева» и «вертячку», но постоянно поглядывая под ноги. И вскоре увидела следующего мишку, на этот раз ярко-зелёного, почти незаметного в траве.
«Так-так…» — подумала она.
Поблизости возвышалось одно из каменных сооружений: два камня стояли торчком, третий лежал сверху, так что всё вместе было похоже на дверь. Тиффани уже пыталась ходить через неё туда-сюда, но тогда ничего не произошло.
Но ведь ничего и не должно было произойти, поняла она. Нельзя оставить дверь в мир нараспашку, чтобы мог зайти кто попало. Иначе люди то и дело будут забредать туда по случайности. Чтобы войти в дверь, надо знать, что перед тобой — дверь.
Возможно, иначе она просто не работает.
«Отлично. Тогда начнём с того, что вход — здесь», — решила Тиффани.
Она подошла ближе к каменному порталу. За ним открывался дивной красоты вид: зелёная трава, голубое небо, уже розовеющее вокруг низкого солнца, несколько белых облаков, загулявшихся допоздна, и всё в тёплых, медовых тонах… Даже не верилось, что на свете существует такая красота. И хотя Тиффани видела её почти каждый день всю свою жизнь, это ничего не меняло — зрелище было сказочное. И что особенно здорово, для того, чтобы насладиться им, даже не надо было смотреть сквозь какие-то каменные ворота, видом можно было любоваться отовсюду…
Вот только…
Только что-то было неправильно. Тиффани несколько раз прошла сквозь проём, но по-прежнему не была уверена, не померещилось ли ей. Она вытянула руку перед собой и попыталась измерить, на какой высоте зависло низкое солнце.
И тут она увидела птицу. Ласточка в погоне за мошкарой скользнула за каменный портал.
Выглядело это… странно. Тиффани даже расстроилась немного. Ласточка скрылась за камнем, и взгляд Тиффани машинально сместился туда, где должна была появиться птица. И она появилась. Но не сразу. Она опоздала, пусть всего на мгновение.
А потом ласточка пролетела по ту сторону ворот до следующего камня… и на миг оказалась сразу по обе стороны каменного столба.
От попыток за ней проследить у Тиффани глаза разбежались в разные стороны и с трудом собрались вместе.
Ищи место, где время не такое…
— Мир по ту сторону проёма отстаёт на секунду, а то и больше, — сказала она вслух, изо всех сил стараясь придать голосу уверенность. — Я ду… я знаю, что вход здесь.
Некоторые Нак-мак-Фигли разразились радостными воплями и захлопали в ладоши. Вся толпа синекожих человечков устремилась к ней.
— Ух, как ты здоровенски читанула! — заявил Явор Заядло. — Я прям ни словечека не бум-бум.
— Ах-ха, всяк бум-бум, что когда ни шиша не бум-бум — эт’ и есть самый велик-могуч язык, — вставил ещё кто-то.
— Эт’ было оченно по-кельдовски, хозяйка! — подхватил Не-так-громазд-как-середний-Джок-но-погромаздей-чем-мал-Джок Джок.
— Ах-ха, — сказал Туп Вулли. — А как ты этих самых сласть-ведмедей углядела и вид не подала, а? И даж мал-мал зелёнового! Мы и не думали, что ты его узыришь!
Пикеты перестали ухмыляться и сердито уставились на него.
— А чё я тако сказанул? Чё тако?
Радость Тиффани как ветром сдуло.
— Вы всё это время знали, что вход здесь, да? — сказала она.