— Да ладно тебе, — отмахнулась она. — А то ты не знаешь, как я бешусь, когда у меня что-то не получается. Кого угодно врагом объявлю, лишь бы не ощущать себя беспомощной неумёхой. Но мне объяснили, что твоя воля тут совершенно не при чём, проблема в самой природе сновидений. Таким образом, ты был оправдан, а я официально признана тупицей. Но, как видишь, не совсем безнадёжной!
— Тоже мне открытие. Вообще-то у тебя уже давным-давно получались вещи покруче, чем просто присниться, — напомнил я. — Например, уснуть в одном месте, а проснуться в другом. И не в каком-нибудь дурацком чужом сне, а наяву. На другом материке и даже в другом Мире. По-моему, так вообще больше никто не умеет. Даже про Короля Мёнина ничего подобного не рассказывают.
— Да, — согласилась она. — Но подобные штуки как раз вполне можно вытянуть на одном вдохновении, если силы достаточно. А когда её больше, чем надо, всё вообще случается само. Но это уже называется не «совершить чудо», а «влипнуть в историю». Помнишь, как я перепугалась, когда внезапно проснулась у тебя на улице Старых Монеток? Решила, это ты меня вероломно заколдовал, чтобы затащить в постель без проволочек… [2] Кто ж тогда знал, что у меня просто такой специальный талант к путешествиям в сновидении. А твоё желание заполучить меня в гости просто сработало как катализатор.
И улыбнулась так мечтательно, словно это роковое недоразумение, плавно переросшее в многолетнюю драму, было самым приятным из наших общих воспоминаний.
Впрочем, совершенно не удивлюсь, если Меламори действительно так на это смотрит. Закончилось-то всё в итоге очень даже неплохо. И достаточно давно, чтобы успеть выбросить из головы неприятные подробности. Хотел бы я тоже так уметь.
— Если бы не этот мой врождённый талант, арварохские буривухи ни за что не стали бы со мной возиться, — сказала Меламори. — Пока я к ним не заявилась, они были уверены, что люди вообще не созданы для настоящей магии — ну, то есть, для той, которая интересует их самих. Разве только старые кейифайи [3] . По крайней мере, иногда, пребывая в особо благодушном настроении, мои буривухи соглашаются признать, что отдельные уандукские мастера, которых им доводилось видеть в деле, были не совсем безнадёжны.
— А тубурцы?
Она поджала губы и практически нахохлилась, как самый настоящий надменный буривух.
— Что — тубурцы?
— Ну, вроде бы, считается, что они непревзойдённые мастера сновидений, — осторожно сказал я. — Столько о них слышал, что даже удивлялся, почему ты не отправилась учиться в Тубур? Но не спрашивал, чтобы не получить в глаз.
— И правильно делал, — без тени улыбки согласилась Меламори. — Чему это, интересно, я должна учиться в Тубуре?
— Да не то чтобы должна. Просто у них же все учатся… Эй, не смотри на меня зверем, я знаю, что ты — не «все». Но, скажем, Его Величество в полном восторге от тубурской сновидческой школы. И любит говорить, что если бы родился никому не интересным младшим принцем, не раздумывая, отправился бы в Тубур. Вряд ли он совсем не разбирается в предмете.
— Ну, положим, Король не обязан быть авторитетным экспертом по всем вопросам без исключения, — заметила Меламори. — Сомневаюсь, что он перепробовал все существующие в Мире практики сновидений и определил наилучшую. По крайней мере, у арварохских буривухов Его Величество точно ни дня не учился, а то я бы знала…
Она вдруг засияла тусклым красноватым светом и начала понемногу дымиться, как тлеющая головня, но не обращая на это ни малейшего внимания, продолжала говорить:
— Ладно, на самом деле я тоже не великий эксперт. И не выбирала, у кого учиться. Кто первым позвал, к тем и пошла. Но сейчас, узнав побольше, понимаю, как мне повезло! Потому что хвалёная тубурская школа сновидений предполагает полную отстранённость от жизни наяву. «Сны отдельно, — говорят их мастера, — а бодрствование отдельно». И непременно добавляют: «И оно никому не интересно». А мои буривухи считают сновидение наилучшим инструментом управления реальностью. Я этому рада, поскольку, как всякий нормальный человек, жажду власти над Миром…
— Власти над Миром?! Как всякий нормальный человек? — ошеломлённо переспросил я.
— Ну да. Было бы чему удивляться. Ты и сам…
— Я?!
— Ну естественно! — рассмеялась Меламори. — А, ты наверное думаешь, что «власть над Миром» это — ну как, помнишь, Джуффин рассказывал про своего бывшего ученика, который устроил Мормору [4] ? Когда ты выше всех на три головы, владеешь несметными сокровищами и безнаказанно мучаешь всех, кого захочешь? А меж тем, настоящая власть над Миром это просто способность изменять его своей волей. Без желания изменять Мир в магии делать, на мой взгляд, нечего. Ну вот разве что, и правда, к тубурцам податься. И скакать по бескрайним просторам их сновидений, пока не надоест. Но мне, подозреваю, очень быстро надоело бы. Примерно за полчаса до старта.
— Наверняка, — согласился я. — Хорошо всё-таки, что в Мире есть арварохские буривухи. И что они не проморгали свой шанс заполучить тебя в ученицы.
— По-моему, просто от удивления, — улыбнулась Меламори. — Человек — и вдруг почти такой же способный, как их птенец! Помнишь, как Шурф в своё время взялся обучать Дримарондо — ух ты, говорящий пёс! Интересно, а читать он научится? Ну надо же, умеет. А статью из учебника по философии поймёт? И содержание перескажет? И разумные выводы сделает? А если дать ему что-нибудь посложнее? Ого, справляется! А не записать ли его вольнослушателем в Королевский Университет?.. Сам понимаешь, ни с одним обычным необразованным человеком он бы столько возиться не стал, но говорящая собака — это так неожиданно и забавно, что можно и постараться. Любопытно же, что из этого получится. Со мной и арварохскими буривухами вышла ровно та же история.
Насколько я успел изучить буривухов, живущих при нашем Управлении Полного Порядка, Меламори была совершенно права. Лучшие из нас, включая самого шефа Тайного Сыска, кажутся им примерно такой же забавной диковиной, как нам говорящие собаки. А все остальные — ну, просто красивые. И умеют печь вкусные пирожные. Ничего сверх этого буривухи от нашего брата обычно не ждут.