– Понимаю, – задумчиво кивнул Гамигин. – Но «семья»… Это же, по сути, организованная преступность.
– Между прочим, сегодня мы с помощью этой самой организованной преступности узнаем, имеют ли «назары» отношение к исчезновению Зифула.
На это Гамигину нечего было возразить.
На хронометре было без трех минут час. Мы сидели в машине, припаркованной неподалеку от дома номер девятнадцать по Минской улице. В соответствии с указаниями, полученными от Виктора, мы должны были ждать телефонного звонка. Пять минут назад мимо нас к подъездам дома проехали два черных, как сама ночь, «Мерседеса», из чего можно было сделать вывод, что ждать нам оставалось недолго.
Гамигин наклонился к лобовому стеклу, в тщетной надежде рассмотреть, что происходит возле интересующего нас подъезда.
– Почему так темно возле дома? – спросил демон.
– Потому что освещение выключили, – ответил я. – Так бывает иногда.
В кармане у меня заверещал мобильник.
– Слушаю. Каштаков.
– Дмитрий Алексеевич. – Голос незнакомый, но очень вежливый. – Будьте добры, подойдите к четвертому подъезду.
– Иду.
Я сунул мобильник в карман и открыл дверцу машины. С другой стороны негромко хлопнул дверцей Гамигин.
– И, ради бога, Анс, не нужно делать никаких заявлений, – произнес я полушепотом. – Даже если тебе что-то очень не понравится.
– Ради бога – это не ко мне, – мрачно буркнул Гамигин, поднимая воротник кожаной куртки.
Часов с девяти вечера зарядил мелкий, холодный, по-осеннему противный дождик. Я поглубже натянул шляпу, засунул руки в карманы брюк и зашагал к подъезду, возле которого припарковались едва различимые в темноте черные машины. Гамигин шлепал по лужам следом за мной. Я был более чем уверен, что сейчас он всем своим видом пытается выразить свое отношение к тому, что нам пришлось обратиться за помощью к московской мафии. Ну и пусть, мне-то его все равно не видно. А остальные решат, что демон из-за отвратной погоды скукожился.
Возле четвертого подъезда, под козырьком, нас ждали. Не знаю как на свету, но в темноте они были очень похожи друг на друга. Двое стояли по краям, широко расставив ноги и сложив руки внизу живота, как будто поспорили, кто лучше сумеет изобразить памятник малоизвестному специалисту по делам городских окраин и национальных меньшинств. Стоявший в центре был примерно одного с ними роста, но выглядел значительно более живым.
Оказавшись под козырьком, я первым делом снял шляпу и как следует встряхнул ее, чтобы насквозь не промокла.
– Дмитрий Алексеевич? – обратился ко мне самый живой из комитета по встрече.
– Точно так, – отозвался я, надевая шляпу.
– Меня зовут Николаем, – отрекомендовался встречающий. – А это?.. – Легкий жест руки в сторону Гамигина.
– Это мой помощник, – ничтоже сумняшеся отрекомендовал я демона. – Между прочим, чистокровный демон.
– Да-а?..
Тот факт, что мой спутник оказался демоном, отчего-то произвел на Николая сильное впечатление.
– Ну, так что, вы закончили свою часть работы? – спросил я у Николая.
– Видите ли, Дмитрий Алексеевич, обстоятельства дела несколько изменились…
Ну, все, понял я с тоской, хана! «Семейные» не смогли удержаться и с ходу уделали «назаров» по полной программе, так что разговаривать с ними о чем-то теперь уже бесполезно. Вот и верь после этого мафиози.
– Я же договаривался с Сергеем Викентьевичем, – произнес я с болью и укоризной.
– Да, я знаю, – кивнул Николай. – Я созванивался с Сергеем Викентьевичем. Он сказал, что все нормально и вы можете действовать по собственному усмотрению.
– Ну, я не знаю! – Я с отчаянием всплеснул руками. – У нас же был договор!
Николай осуждающе посмотрел на меня и поднес указательный палец к губам.
– Давайте не будем шуметь, Дмитрий Алексеевич. Ночь, все же, люди многие уже спят. Им завтра с утра на работу. И давайте все же поднимемся в квартиру.
– А что, собственно, случилось? – полушепотом спросил у Николая демон.
– Да ничего особенного, – ответил тот, открывая перед нами дверь парадного.
Я только хмыкнул многозначительно. Ничего особенного! Это в зависимости от того, с какой стороны посмотреть. Я бы, например, не хотел сейчас оказаться на месте «назаров». Да и вообще не хочу я быть на их месте! Дались они мне… Мне всего-то и нужно было, что поговорить с ними минут двадцать.
В подъезде горел свет. Николай при свете оказался очень похож на уже знакомого мне подручного Соломона по имени Виктор. То же невозмутимое спокойствие на лице, те же неторопливые движения и та же уверенность в том, что все его распоряжения, даже если произнесет он их очень тихо, полушепотом, будут незамедлительно выполнены.
На площадке третьего этажа стояли трое человек в милицейской форме. На всякий случай, чтобы соседи не волновались, если вдруг будет шум. Скорее всего это и были настоящие милиционеры, которым за отдельную плату предложили сверхурочную работу. Захват «назаров» прошел тихо, поэтому никого, кроме милиционеров, на площадке не было. Или эта троица уже всех успокоила?
– Сюда, – указал Николай на дальнюю квартиру справа от лестницы.
Дверь оказалась не заперта. Мы вошли в полутемную прихожую, освещенную желтой сорокаваттной лампочкой, висевшей на голом витом шнуре.
Квартира была однокомнатная. Двое коротко остриженных парней в черных водолазках и темных костюмах занимали ключевые позиции – один в узком коридоре, ведущем на кухню, другой – у двери в комнату.
Николай только пальцем шевельнул, и закрывавший проход в комнату парень отошел в сторону.
Обстановка была убогая. Продавленная тахта на коротких, не иначе как обрезанных ножках, колченогий журнальный столик каплевидной формы, с которого слезла вся полировка, два табурета, один занимала груда немытых тарелок с двумя гранеными стаканами на самом верху, на другом свалено какое-то тряпье, и пачка истрепанных покетов в мягких переплетах у стены, не иначе как современной криминальной прозой увлекались хозяева, сдавшие «назарам» квартиру. Под потолком слегка покачивалась трехрожковая люстра, на которой сохранился только один, похожий на гнилую дыню плафон.
«Назары» тоже были здесь. И, к вящему моему удивлению, оба пребывали во вполне приличной форме. Один, с широким, круглым лицом, сидел на полу, прикованный наручниками к батарее. Из рассеченной губы у него сочилась кровь, а под глазом уже вполне определенно намечался фингал. Второй, маленький и тощий, с длинным носом и мохнатыми бровями, сидел на журнальном столике. Руки у него были скованы наручниками спереди. Опустив голову и слегка покачивая ногами, он, казалось, предавался очень печальным думам.
– А в чем проблема? – удивленно посмотрел я на Николая.