— Нет, папа! — воскликнула Киона. — Людвиг одет как местные мужчины. На нем уже нет формы.
— Замолчи! Я ничего больше не хочу слышать! Не думай, что я тебя поддерживаю. Ты перешла границы моего терпения, Киона. Я считал тебя гораздо умнее. Одевайся, идем домой.
Жослин надел свою куртку и шапку. На него навалилась огромная усталость. Шарлотта предала их всех, и он не мог избавиться от ощущения, что нежно любил совершенно чужого человека, абсолютно безнравственного.
— Не переживайте, месье, — сказал Онезим, похлопав его по спине. — Мне досталось больше всех. Теперь у меня нет сестры. Пусть даже не думает возвращаться сюда со своим отпрыском!
Мужчины вышли на крыльцо покурить, пока Киона надевала шапку, пальто и рукавицы. Иветта наставляла Ламбера, в свою очередь угрожая ему страшными наказаниями, если он проболтается. Наконец она подошла к девочке и тихо спросила:
— Скажи, детка, этот немец и вправду красив как ангел?
— Да, мадам Лапуэнт, он очень красив. Светлые волосы, ясные глаза и мягкие черты лица.
— Что ж, Шарлотту можно понять. Она влюбилась. Сердцу не прикажешь! Ты знаешь, куда они направились?
— Нет, мадам, не знаю, — вежливо ответила Киона.
Взгляд Иветты стал мечтательным. На миг она представила себя убегающей с красивым молодым мужчиной… Но ее жизнь была здесь.
— Говорят, ты ясновидящая, детка? Скажи, ребеночек, которого я ношу, мальчик или девочка? — с хитрым видом спросила она.
— Когда родится, увидите, мадам Лапуэнт, — ответила Киона и вышла на улицу.
«Маленькая дрянная колдунья!» — с досадой подумала Иветта. Она тяжело вздохнула и уселась в свое кресло-качалку.
Жослин с Кионой медленно шли к дому. Снег, напитанный водой, хлюпал под ногами. О хорошем настроении говорить не приходилось, и за всю дорогу они не обмолвились ни словом. Перед тем как свернуть на аллею, ведущую во двор, девочка взяла за руку своего отца.
— Прости меня, папа! Я не виновата, что знаю многие вещи, что должна защищать людей. Я сказала правду, но ты все же на меня сердишься. И Лора тоже.
— Киона, идет война, и немецкий солдат, взятый в плен в Европе, становится врагом нации. Даже если он хороший парень, как я, собственно, и думаю, раз Шарлотта его так полюбила. Но ты подумала о последствиях? Она никогда не сможет выйти за него замуж и жить как честная женщина. Обстоятельства рождения ее ребенка будут тяготеть над ним всю его жизнь. Это очень грустно. У меня просто сердце разрывается.
Встревоженная, Киона сильнее сжала пальцы отца. Ей очень хотелось утешить Жослина.
— Папа, они будут счастливы, вот увидишь. Война закончится, и однажды Людвиг перестанет быть врагом.
Жослин остановился и озадаченно посмотрел на дочь. Солнце озаряло ее золотисто-рыжие кудри, обрамлявшие высокий чистый лоб. Киона улыбалась ему, обнажив маленькие белые зубы. Он был восхищен. Это был словно мираж, сияние рая, озарившее землю. Если бы она сейчас взмыла в воздух, словно волшебная фея, он бы ничуть не удивился.
— Кем же ты станешь потом, моя милая? — вполголоса спросил он себя. — Ты бесстрашно идешь по своему пути, не заботясь о наших законах и принципах. Возможно, ты права.
Киона поняла, что ее простили. Она прижалась к отцу, и они дошли так до крыльца. Лоры в гостиной не было. Мирей сообщила «месье», что «мадам» отдыхает: у нее разыгралась жуткая мигрень.
— Беги к детям, Киона. Мадлен мне сейчас поможет убрать твою кровать из нашей комнаты. Лора больше не захочет, чтобы ты спала с нами.
— Она меня накажет? Я не возражаю.
— Ты узнаешь это за ужином. И никому ни слова об этой истории!
Он смотрел ей вслед, пока она поднималась по лестнице через две ступеньки. На лестничной площадке Киона почти столкнулась с Мукки, поджидавшим ее возвращения. Алисия была рядом с ним.
— Нам надо поговорить, — тихо сказал мальчик. — Бабушка рыдает на своей кровати. Я хочу знать, что происходит.
— Сходи за близняшками и Луи, — ответила девочка. — Встречаемся на чердаке.
— А я могу пойти? — спросила Алисия.
— Разумеется, можешь, — согласилась Киона.
Лежа на софе с бокалом бренди под рукой, Жослин не придал значения тихой возне на верхних этажах большого дома. Что касается Мадлен, то она меняла постельное белье, и, хотя это было утомительным занятием, женщина была не против на несколько минут избавиться от веселой ватаги, за которой должна была присматривать.
Киона прежде всего заставила всех поклясться. Акали, Алисия, Мукки, Луи, Лоранс и Мари-Нутта должны были пообещать никому не рассказывать тайну, которую она им сейчас откроет.
— Это очень серьезно, — заверила она их. — Вопрос жизни и смерти! Так вот… Вчера Шарлотта сбежала со своим любимым. У них будет ребенок. Мой отец и Онезим хотели их разлучить и наказать Шарлотту. Я помешала им сделать такую жестокую вещь.
— Но им просто нужно было пожениться, — заметила Алисия. — Я знаю, что в Дебьене одна девушка, еще моложе мадемуазель Шарлотты, ждала ребенка. Ее родители просто ускорили свадьбу.
— Это случайно не твоя крестная и Жозеф? — хитро прищурившись, спросила Мари-Нутта.
— Что ты! Крестная Андреа — серьезная женщина, — возмутилась девочка.
— Они пока не могут пожениться, ему сначала нужно развестись, — солгала Киона.
Из осторожности она решила не раскрывать ни личности Людвига, ни истинной причины трагедии.
— А Шарлотта далеко уехала? — забеспокоился Луи. — Я ее очень люблю.
— Не бойся, Луи, когда-нибудь она вернется.
Они еще немного поговорили, стараясь не создавать много шуму. Мукки был горд тем, что способствовал побегу Шарлотты. Все дети были в том возрасте, когда жажда справедливости и великая любовь имеют восхитительный аромат приключений. Лишь Киона более четко представляла себе, что происходит в Валь-Жальбере и не только здесь. Она завидовала беззаботности остальных детей. Вот и сейчас они уже обсуждали завтрашние игры и приближающийся праздник — свадьбу Жозефа Маруа и Андреа Дамасс.
— Мадам Лора дала мне померить одно из своих старых платьев из голубого шелка, — сказала Алисия, прекрасно влившаяся в семью. — Волосы она соберет мне в пучок и украсит его бумажными цветами.
— Ты будешь еще красивее, — заверил ее Мукки.
— Надеюсь, что мама с папой успеют к этому событию, — вздохнула мягкая Лоранс, которой очень не хватало родителей.
— Свадьба уже в следующую субботу, — возразила ее сестра-близнец, настроенная более пессимистично. — А они даже не прислали телеграмму о том, что приплыли в Квебек.
Громкий голос Лоры положил конец их шушуканью. Догадавшись, что они на чердаке, она позвала их с лестничной площадки второго этажа: