– Вы этого хотите, миледи? – спросил он и хрипло рассмеялся. – Я могу вам дать удовольствие, если вы этого хотите.
Ариана отпрянула в тревоге.
– Нет…
– Да. – Он снова поцеловал ее, отпустив запястья и найдя груди, стал мять их сильными пальцами. – Вам нравится, да? – Он ущипнул ее соски так, что она чуть не вскрикнула. Потом резко отпустил их, поднес один набухший венец ко рту и стал ласкать грубым языком. Потом взял ртом почти всю грудь.
Пальцы его поползли вниз, на скользкие живот и бедра, нашли блестящие жемчужные складки лона. Спина Арианы изогнулась, вода плеснулась на пол. Он всунул в нее палец, отчего она резко дернулась. В глазах его горело голубое пламя, пока он наблюдал, как меняется ее лицо с каждым движением пальца.
Ариана словно отделилась от своего тела, как будто увидела со стороны, как Лион хладнокровно доводит ее до экстаза. Вдруг она поняла, что Лион вознамерился отказать себе в высшем наслаждении. Отстранившись от того, что делали с нею его пальцы и губы, она собралась с мыслями и попыталась отвести его руку.
– Лион, не так. Войдите в меня, прошу, войдите в меня.
Глаза его опасно блеснули, когда он оскалил в улыбке зубы и прорычал:
– Вы хотели этого, миледи.
Его палец вошел еще глубже. Лион уже сам был так близок к краю, что думал, как бы ни выпустить семя в воду.
Все тело Арианы как будто пронзили раскаленные иглы. Спина ее изогнулась, волосы серебряным каскадом свесились по стенке корыта, в котором они сидели. И в следующий миг она оказалась на вершине, выдохнула его имя, а волны тепла спиралями прошли по ее телу. Он отнял от нее руки и рот, и Ариана закрыла глаза, отдавшись гневу. Когда она снова открыла глаза, в них пылали неистовые огни.
– Ублюдок!
– Я всегда знал, что я ублюдок, миледи.
Он поднялся, вышел из воды и повернулся к ней спиной, но она успела заметить его возбужденный фаллос. Сердце ее сжалось от боли. У Арианы были все причины ненавидеть его. Он хотел наказать ее за то, что она привела его на эту скорбную стезю, за то, что заняла такое важное место в его сердце, и ради нее он предал своего короля. Быть может, наказание оказалось слишком суровым, но оно не сравнимо с его собственными страданиями. Да, он ублюдок, во всех смыслах этого слова, но когда человек лишается чести, то перестает быть достойным любви и теряет способность любить.
Лион быстро оделся, чувствуя на себе волнующий взгляд Арианы.
– Я не побеспокою вас снова, миледи.
Ариана отчетливо почувствовала боль, заключенную в его словах. Он стоял в полутемной комнате такой высокий, сильный, красивый, что у нее перехватило дыхание. Он унижал и обижал ее, но, если он разделит ложе с другой женщиной, она умрет. Он мог сколько угодно это отрицать, однако она знала, что он любит ее. Если бы не любил, позволил бы ей выйти за Эдрика и сохранил бы свою честь. Зачем бы он стал накликать на себя гнев Вильгельма, если бы она была ему безразлична?
– Кого же вы будете беспокоить, милорд? Какую-нибудь сговорчивую служанку?
Он повернулся и обжог ее взглядом.
– Вас это тревожит? Разве я не нормандский ублюдок?
– Да. Я никогда еще так хорошо не понимала это, как сейчас, милорд. Быть может, вы запамятовали, что мы произносили клятвы перед священником и пообещали забыть всех остальных? Я хочу, чтобы вы придерживались этих клятв, Лион Крагмерский.
– Значит, – выпалили Лион, – вы хотите, чтобы я жил монахом.
По правде говоря, других женщин ему не хотелось. Ни одна, кроме Арианы, не возбуждала его. Но было бы глупостью признаваться ей в этом, когда их разделяла его искалеченная гордость.
– Вам не обязательно жить монахом, – проронила Ариана, глядя на него сквозь опущенные ресницы. – У вас есть жена.
– Жена! – вскипел Лион. – Думаете, я мог забыть об этом, если ради вас пожертвовал честью? Вы заколдовали меня, Ариана. Вы превратили мой мозг в кашу, а тело – в сплошное желание. Я презираю все, что вы сделали со мной, и то, что мне пришлось сделать ради вас.
Его страстные слова лишили Ариану дара речи. Рассказ о том, как тесно переплелись их жизни, был отнюдь не признанием в любви. Насколько она поняла, ее вид был ему ненавистен, потому что напоминал об утрате благосклонности Вильгельма. Но, во всяком случае, хоть какие-то чувства она в нем вызывала, а это уже что-то. До чего сложным человеком был этот мужчина, за которого она вышла против воли, но которого полюбила всем сердцем!
Ариана с головой ушла в управление Крагмером. Нужно было наделать свечей, засолить и накоптить мяса, заготовить на зиму последние дары лета. К тому же Ариана решила провести генеральную уборку всего замка, так что слугам без работы сидеть не приходилось.
Лион же в разгар всего этого оживления старался как можно больше времени проводить с другими рыцарями, совершенствуя боевые навыки, и выезжал на охоту. Кроме того, ему нужно было тренироваться в стрельбе из лука, следить за сбором позднего урожая, объезжать деревню. Лион часто сопровождал управляющего, когда тот собирал подати и решал хозяйственные вопросы. За вечерней трапезой он сидел на своем месте рядом с Арианой, с угрюмым видом слишком много пил, пожирал ее глазами, но почти ничего не говорил. Где он проводит ночи – Ариана не знала, потому что к ней он ни разу не пришел.
На третью неделю после возвращения в Крагмер Ариана поняла, что носит ребенка Лиона. Однажды она проснулась посреди ночи с ощущением тошноты и вырвала в ночной горшок. Как будто этого было недостаточно, к ней явилась Надя, чтобы подтвердить опасения. То был их первый разговор после ее возвращения из Шотландии. Оторвав голову от горшка, Ариана увидела старуху, стоявшую рядом, с чашей холодной воды и полотенцем. Ариана, уже привыкшая к загадочным появлениям и исчезновениям ведьмы, с благодарностью выпила воды и вытерла лицо полотенцем.
– Льву известно, что у него будет детеныш?
Ариана не удивилась, что Надя узнала о ее беременности одновременно с нею самой.
– Я до этого мгновения сама не знала. Да и не думаю, что Лиону есть до того дело. Ты же знаешь, после возвращения я его почти не вижу.
– Лев – гордец, госпожа. В его глазах вы опасность. Он не понимает своих чувств и видит только то, чем для него обернулась любовь к вам.
– Опасность? Я? Нет, Надя. Я для Лиона ничего не значу. Он испытывает телесную тягу, он сам мне в этом признался, но не хочет поддаваться этим желаниям. Он не хочет меня. Как я могу рассказать ему о ребенке, если он отказывается от матери.
– И что вы будете делать? Лев скоро сам догадается.
– Поеду в аббатство, – вдруг решила Ариана. – Они не откажут мне, если я пожертвую им земельный участок. Я приму монашество и буду растить ребенка в Сен-Клере.
– Что за глупость! Вы не можете пожертвовать землю, которая принадлежит вашему мужу, а настоятельница не примет вас, если вы не в состоянии заплатить. Нет, госпожа, вы будете жить со Львом в его логове и растить его детеныша.