– Я вижу, что это ты на нас плюешь! – не унимался Саргус. – Вот все-таки дурной ты парень, Лебель, и глупый! Вот что бы ты делал в городе, если бы пошел туда?
– Купил бы чего-нибудь вкусненького на рынке. Потом бы в бордель пошел! А чего еще-то? Эй, Адрус, а ты бы что в городе делал? Пошел бы в бордель? Эй, Звереныш! Вот же статуй демонов, а? Ну чего ты молчишь все! Поговори с друзьями, неужто неохота с друзьями потолковать! Брось ты эту дрянь! Тьфу!
– Не трогай ты его… он не в себе. Пусть читает. Ну вот… согнал парня! Иэххх… Вот надо тебе было, а? В кои века он с нами решил посидеть!
– Мда… а я что? Я просто хотел поговорить… я что, гнал его? Слушай, ты же в одной с ним деревне жил, он что, всегда был ненормальным? Ну… я имею в виду, он всегда как-то отличался от остальных парней?
Саргус задумался, сорвал травинку и задумчиво покачал головой:
– Не-а… парень, как парень. Ни с кем особо не ругался, пару раз дрался, ну… так, немного, с соседским мальчишкой. Рыбачил с отцом. Ничего особенного! Семья, правда, у них немного странная… была. Убили их всех. Как и моих…
– И моих… – Лебель скривился, тяжело вздохнул. – Странно так все! Подумаю об Императоре, представлю себе его лицо, и… мне хочется сделать для него все на свете! У меня руки начинают трястись, как я его люблю! Ты знаешь, я и отца с матерью так не любил! Никогда! А ведь это отсюда приплыли рабовладельцы, это они сделали так, чтобы мы оказались здесь, убили моих родителей… а теперь как подумаю об этом, и мне кажется, что… не могу объяснить… как бы это лучше сказать… ну, что это для блага Империи, для блага Императора. И что это правильно! Ты представляешь?! ЭТО правильно?! Как так может быть?! Ну – как?
– У меня то же самое. И понимаю, что это магия, а сделать с собой ничего не могу. Прикажет – я себе глотку перережу! Точно это знаю, уверен. Магия, да!
– Я вот подумал как-то… пойду в город, когда меня отпустят, как полупсов, и… сбегу! А что? Убегу куда-нибудь подальше, небось не найдут! И знаешь, что было?! Я чуть сознание не потерял! У меня так голова заболела, меня затошнило, я чуть не сдох! Помнишь тогда, на тренировке – я еще по башке мечом получил?
– Помню. Я думал, ты просто зазевался…
– Какое там – зазевался! Мы как раз блок отрабатывали, от удара сверху, я и задумался, мол, сбегу, при первой возможности, обучусь всему и сбегу! И тут меня как мешком с мукой по башке – рраз! У тебя не было такого?
Саргус покосился на приятеля, помолчал, будто решаясь, и, воровато оглянувшись по сторонам, кивнул.
– Было. Честно сказать, я и сам подумал то же самое. И меня тоже стукнуло по голове! Я думал, это от того, что нас загоняли по полосе препятствий, вот. Перетрудился. Думал, это только у меня такое. Не хотел никому говорить – мало ли… страшно. Накажут. Или выгонят. Продадут на рынке – неизвестно, куда еще попадешь. В шахту какую-нибудь. Местные говорят – все точно, три-пять лет, и трупы. Долго под землей не живут. Вот. Как думаешь, почему это случается, как про побег подумаешь?
– Да ясно все, я теперь понял, – Лебель вздохнул. – Магия. Это сильнее цепей. Если мы сбежим, то нанесем ущерб Императору. А мы не можем ему навредить, не хотим. И вот когда мы хотим сбежать и одновременно любим Императора, не хотим сделать ему зло, тогда и получаем «мешком» по башке. В общем, о побеге не стоит и мечтать.
– Интересно, а если Император умрет? Да живет он вечно! Мы освободимся от цепи? Неужели им придется заново нас заколдовывать?
– Сомневаюсь. Точно не знаю, но учитель что-то говорил про это дело, помнишь? Мол, служим мы не человеку-императору, а Императору, символу Государства. Я тогда не понял, что это такое, но запомнил, думаю – потом спрошу. И забыл. А сейчас вспомнил. Хотел у Адруса спросить. Он хоть и сумасшедший, но умны-ы-ый! Как учитель. Ага.
– Ты чего его все достаешь? Он как-нибудь обидится, и так тебе врежет! Пожалеешь!
Лебель с улыбкой покачал головой:
– Не врежет. Я ведь любя! Он мне нравится, хоть и спятил. Обидно немного… я к нему всей душой, а он плевал на меня! Сам по себе! Ни с кем не дружит, ни с кем не ругается. Встал, ушел, и все. Себе на уме! Он не станет меня бить – знает ведь, что я за него. Он так-то хороший! Заметь – набрасывается, если только кто-то первый на него лезет, оскорбляет или бьет. А так никого не трогает, не обижает, а ведь мог бы.
– Слушай, чего к нам Звеньевой идет? Ох, не люблю я этого! Когда начальство тебя замечает – жди беды, точно!
– Где?! Точно! – Лебель проворно вскочил, пнув ногой Саргуса. – Лучше встань, а то докопается! Прошлый раз помнишь, чего было, когда Шевеш его не заметил? То-то же…
– Где Звереныш? – Звеньевой холодно и надменно осмотрел двух приятелей, будто подозревая в сокрытии Адруса, и повторил вопрос: – Спрашиваю, где Звереныш? Вы оглохли, что ли?
– Нет, Звеньевой! Нет, не оглохли! – в один голос ответили оба парня, и Лебель покачал головой. – Не знаем! Сидел тут, потом ушел! Он не любит с нами сидеть, все больше один!
– Где обычно сидит? Куда ходит?
– В разных местах… может, в казарму пошел? Я не видел.
– Не видел? – Звеньевой мрачно посмотрел на Лебеля, потом на Саргуса и неожиданно приказал. – Найти. Чтобы был здесь через триста ударов сердца. Не найдете – оба получите по пять плетей! Бегом! Отсчет начат!
Парни сорвались с места и помчались туда, куда ушел Адрус. Уже на бегу Саргус скорчил физиономию:
– Ты на хрена не сказал, куда пошел Адрус?! Зачем изображал, что не знаешь?! Вот щас нарвемся на плети, тогда узнаешь, как языком зря трепать!
– Я что, должен был предать его?! – тоже скривился Лебель. – Сам не знаю, зачем врал! Думал, может, он отстанет!
– Придурок! Ты хоть раз видел, чтобы они от нас отстали?! Беги теперь, болван! Быстрее!
Парни забежали за угол административного здания и с облегчением увидели Адруса, сидящего у стены, за кустом цветущего тамариса. Он будто спал, закрыв глаза, неподвижный, как статуя, но когда парни приблизились к нему на пять шагов, открыл глаза и уставился на гостей немигающим жестким взглядом:
– Чего вам?!
– Это… Звеньевой! Тебя требует! Скорее! Бежим, а то нам плетей дадут! И тебе! Нам сказали найти тебя! – выпалил Саргус и повернулся бежать. Не успел он сделать и двух шагов, как его обогнал Адрус. Через минуту все трое неслись по плацу, топая тяжелыми башмаками, как лошади копытами.
Звеньевой с легкой презрительной улыбкой смотрел на то, как к нему приближаются посланцы со Зверенышем, и думал о том, что если бы все проблемы решались так легко – мир был бы гораздо совершеннее! А еще он думал о том, что парни эти еще сырые, и что нужно не менее года, чтобы выбить из них дурь и заставить понять, что приказ командира – все равно, что приказ бога. И еще о том, что они должны понять – вранье наказуемо! То, что парни врали, было видно с первого взгляда. Зачем – это другой вопрос. Пока не важный.