– У них такая же анатомия, как и у людей, – ответил Кийск. – И убить их ничуть не сложнее.
– А сам ты почему без оружия?
– Инспектор отдаст Браса под трибунал, если он выдаст мне из арсенала даже незаряженный игломет.
– Это точно, – Кабонга понизил голос и наклонился к самому уху Кийска. – Я на всякий случай сунул в багажник второго вездехода, пока он еще был в ангаре, четырехполосный автоматический «Фостер». Имей в виду, если что.
– Отлично, Ино, – Кийск с искренней благодарностью пожал руку заботливому десантнику.
– О чем речь, – лицо Кабонги расплылось в широчайшей улыбке. – Мы же профессионалы.
Напевая что-то лихое и бодрое, по трапу сбежал Серегин. Следом за ним из корабля вышел угрюмый Брас.
– Ну что, герои, готовы к настоящей работе? – весело окликнул десантников Серегин.
Отозвался один только Шагалов, да и тот, не поворачивая головы, вроде как разговаривая сам с собой:
– Чем работы меньше, тем она лучше.
Серегин хохотнул, сделав вид, что оценил шутку, и повернулся к Брасу:
– Все готово, лейтенант?
– Господин инспектор, прежде чем отправляться, я хотел бы узнать детальный план операции.
– О каком плане вы говорите, лейтенант? – кисло сморщился Серегин. – Мы же готовимся не к осаде поселка. Нам всего-то надо арестовать нескольких человек. Со всеми деталями разберемся на месте.
– Я не люблю импровизировать.
– А у меня, напротив, склонность к импровизационному стилю работы. Так что положитесь на меня. От вас потребуется только четкое выполнение всех моих приказов. И если все пройдет успешно, я буду ходатайствовать о присвоении вам внеочередного звания. Как вам это?
– Я не тороплюсь, – сухо ответил Брас.
– И совершенно напрасно, – язвительно заметил Серегин. – Так ведь можно и вовсе опоздать.
– По машинам! – отдал команду лейтенант.
Кийск сел в одну машину с Брасом. Вместе с ними ехали Шагалов, Мастерс и Кабонга. Во втором вездеходе вместе с Серегиным разместились Лаваль, Сато, Прошкин и Глизон.
Рассекая яркими лучами фар сгущающуюся красноватую мглу, вездеходы медленно двинулись вперед.
Дорога казалась длиннее той, которой ехали днем. Из-за темноты, опасаясь невидимых препятствий, водители не решались с ходу преодолевать вырастающие на пути каменные завалы, предпочитая объезжать их.
– Если мы не собираемся распугать всех верующих, ворвавшись на вездеходах прямо в Храм, то следует уже, наверное, притормозить, – заметил Кабонга, следивший за показаниями курсопрокладчика.
– Я пока еще не вижу даже отсветов огней, – сказал Брас.
– Вы полагаете, экономя на всем остальном, Кул решил расщедриться на освещение поселка? – Кабонга с сомнением пожал плечами.
Брас поправил за ухом провод переговорного устройства и, включив связь, передал мнение Кабонги инспектору. От Серегина последовал приказ остановиться.
Лаваль и Кабонга, вооружившись биноклями с ночными насадками, вскарабкались на ближайшую груду валунов, чтобы осмотреть окрестность. Минут через пять они вернулись.
– До поселка не больше полукилометра, – доложил Лаваль. – Что у них там делается, рассмотреть не удалось, – слишком темно. Мы с Кабонгой насчитали всего с десяток слабеньких огоньков.
– Должно быть, свет перед входами в ангары, – добавил Кабонга.
Брас посмотрел на Серегина, ожидая приказа.
– Дальше пойдем пешком, – сказал инспектор.
Присматривать за вездеходами оставили Прошкина.
Пробираться среди каменных завалов пешком, подсвечивая дорогу тонкими лучиками потайных фонарей, оказалось не проще, чем ехать через них в темноте. Серегин то и дело, спотыкаясь, чертыхался вполголоса.
Поселок казался вымершим. На улицах не было заметно ни души. Слабые огни, которые заметили издали Лаваль с Кабонгой, как они и предполагали, освещали лишь плотно закрытые ворота ангаров.
Стараясь держаться в тени, незваные гости обходили один купол за другим, пока не оказались напротив входа в Храм. У его двери, в неясном, желтоватом круге света, отбрасываемом тусклым фонарем, неподвижно стояли двое посвященных.
– Похоже, что все уже в Храме, – сказал шепотом Глизон. – Как бы нам не опоздать к началу представления.
– Ну и что будем делать дальше? – спросил у инспектора Брас.
– Неплохо бы было незаметно проникнуть в Храм и заснять весь обряд на пленку, – задумчиво произнес Серегин. – Тогда бы у нас в руках были неопровержимые доказательства.
– Каким образом вы собираетесь это сделать?
– Здесь уж я целиком полагаюсь на ваш опыт.
– Мы десантники, а не шпионы.
– Кончайте, лейтенант, – болезненно поморщился Серегин. – Я уверен, что вы сможете это сделать, если только захотите.
– И если ответственность за все последствия вы возьмете на себя, – прибавил Брас. – Мне бы не хотелось, чтобы в итоге мои подчиненные оказались обвиненными в немотивированном насилии против мирного гражданского населения.
– Само собой, лейтенант, – поспешно кивнул Серегин. – Вся ответственность ложится на меня. Вы всего лишь исполняете мои приказы.
Брас посмотрел на Кийска, как бы призывая его в свидетели, и, отойдя поглубже в тень, знаком подозвал к себе Кабонгу и Шагалова.
– Оставьте трассеры и шлемы здесь. Вы снимете охрану у входа, переоденетесь в их одежду и войдете в Храм. Постарайтесь заснять что-нибудь, что может понравиться инспектору. – Брас протянул Кабонге миниатюрную видеокамеру. – Что бы там ни происходило, ни во что не вмешивайтесь. Мы ждем от вас сигнала, чтобы войти в Храм и арестовать Кула.
– Лейтенант, разреши мне пойти, – тихо, чтобы не привлекать внимание Серегина, обратился к Брасу Кийск. – Как я уже говорил, я догадываюсь о том, что здесь происходит, и поэтому смогу лучше других сориентироваться в случае непредвиденной ситуации.
– Нет, Игорь, инспектору это не понравится. Ты присутствуешь здесь только в качестве зрителя.
– Но ведь ты мог и не заметить, как я ушел?
– Конечно, – ответил Брас и отвернулся в сторону.
– Оставайся здесь, – сказал Кийск Шагалову. – Мы с Кабонгой управимся вдвоем.
– Точно, – весело подмигнул ему Кабонга.
Сделав петлю, они вышли к тылу храмового купола и двинулись к входу, скользя по стене почти незаметными тенями.
Немного не доходя до двери, Кийск замер, прижавшись спиной к пластиковой оболочке купола. Он хотел услышать хоть какие-нибудь звуки, издаваемые охранниками: посапывание, покашливание или, может быть, негромкий свист, – но тишина стояла такая плотная, что казалось, будто на десятки километров вокруг нет ни одного живого существа.