В самом разгаре предвыборного марафона я оказался с Рейганом в одном самолете во время очередной поездки по стране. Передо мной стояла конкретная задача. Приближались президентские дебаты, и помощников Рейгана тревожили критические замечания о том, что наш кандидат иногда забывает важные факты. Мартин Андерсон попросил меня во время полета тщательно проинструктировать бывшего губернатора не только по вопросам экономики, но и по всем ключевым внутренним проблемам страны. «Он знает, что ты отлично консультировал Форда, — сказал Марти. — Тебя он станет слушать». Я согласился, и Марти протянул мне рабочие материалы. Это была папка в полдюйма толщиной с ярлыком «Внутренняя политика». «Пожалуйста, постарайся пройтись по всем пунктам», — подчеркнул он.
Я изучил материалы, а в самолете помощники Рейгана усадили меня за стол бывшего губернатора. Рядом расположился Марти. На столе лежало несколько экземпляров рабочих материалов, по одному для каждого из нас. Но не успели мы взлететь, как Рейган, находившийся в приподнятом на* строении, засыпал меня вопросами о Милтоне Фридмане и других общих знакомых. В таком ключе беседа продолжалась все пять часов полета. Мне никогда не доводилось слышать столько занимательных историй за такое короткое время. Марти бросал на меня испепеляющие взгляды, но я так и не смог заставить Рейгана открыть папку с материалами. После нескольких неудачных попыток перевести разговор в нужное русло я сдался, Когда мы приземлились, я сказал: «Благодарю вас, господин губернатор. Это был очень увлекательный полет». На что Рейган ответил: «Да-да, хотя Марти ужасно недоволен тем, что я даже не заглянул в эти бумаги».
Он обладал поистине непреодолимым обаянием. Став президентом, Рейган сохранял жизнерадостность и бодрость духа в любой ситуации, даже когда ему приходилось преодолевать последствия развала экономики и решать вопросы предотвращения мировой ядерной войны. Память Рейгана хранила множество анекдотов и острот, которые он умело использовал в политических баталиях. Это была необычная форма мышления, и он пользовался ею для изменения национального самосознания. В эпоху Рейгана американцы перестали сокрушаться о былом могуществе своей страны и вновь обрели уверенность в себе.
Некоторые из его анекдотов имели определенный подтекст. Одна из баек, которую он рассказал в самолете, была адресована, по-видимому, именно мне. Итак, стоит Леонид Брежнев в окружении своей свиты на трибуне мавзолея Ленина, принимает первомайский парад. Перед ним проходит вся военная мощь Советского Союза. Впереди чеканят шаг элитные подразделения — солдаты как на подбор, бравые, ростом под два метра. За ними стройными рядами идут современнейшие танки и артиллерия. Следом, внушая благоговейный ужас, появляются ядерные ракеты. А за ракетами плетутся шесть или семь человек в гражданской одежде неряшливого вида. К Брежневу подбегает помощник и начинает торопливо извиняться: «Товарищ генеральный секретарь, прошу прощения, я понятия не имею, кто эти люди и как они попали на военный парад!» — «Не волнуйтесь, товарищ, — отвечает Брежнев. — Это наши экономисты — самое грозное оружие. Вы и представить себе не можете, какие разрушения они способны причинить».
За этой шуткой крылась давняя неприязнь Рейгана к экономистам, которые, по его мнению, выступали апологетами губительного вмешательства государства в рыночные механизмы. В целом он, безусловно, отдавал предпочтение свободному рынку. Рейган стремился устранить барьеры, мешающие экономическому развитию. Не обладая глубокими теоретическими познаниями в области экономики, он тем не менее верил в саморегулирование свободного рынка и был убежден в том, что капитализм по своей сути ориентирован на создание материальных ценностей. Рейган верил в невидимую руку, описанную Адамом Смитом, способствующую преобразованиям и обеспечивающую в принципе справедливые результаты. Именно поэтому иногда стоило махнуть рукой на скрупулезный предвыборный инструктаж. Умение Рейгана мыслить глобально помогло ему обойти президента, зажатого тесными рамками мелочного контроля [9] .
Участие в избирательной кампании сделало меня в определенной мере причастным к той драме, которая разыгралась на съезде Республиканской партии в конце июля, Я имею в виду выбор Рейганом кандидата на пост вице-президента. К тому моменту вопрос с выдвижением кандидатуры Рейгана уже решился, однако состязание с президентом Картером обещало быть весьма напряженным. Судя по опросам, от правильного выбора партнера мог зависеть исход всей кампании. Связка Рональд Рейган — Джерри Форд должна была повысить рейтинг нашего кандидата на 2-3%, что могло оказаться достаточным для победы.
Я узнал об этом уже на съезде, который в тот год проходил в Детройте. Рейган занимал номер люкс на 69-м этаже Renaissance Center Plaza Hotel Во вторник он пригласил нас с Генри Киссинджером к себе и попросил прозондировать настроение экс-президента. На протяжении многих лет Рейган и Форд являлись политическими соперниками, однако за несколько недель до съезда во время визита Рейгана к Форду в Палм-Спрингс они «зарыли томагавк». Очевидно, именно тогда бывший губернатор Калифорнии впервые предложил бывшему президенту совместно баллотироваться от Республиканской партии. Форд отказался, но дал понять, что готов оказать содействие в борьбе против Джимми Картера. Рейган сказал, что накануне нашего разговора он вновь завел с Фордом разговор на тему вице-президентства, а теперь обращается к нам за помощью, поскольку мы были ближайшими советниками Форда (особенно Киссинджер, который был при нем госсекретарем).
Форд занимал номер этажом выше. Мы с Генри позвонили ему и спросили* нельзя ли нам заглянуть ненадолго. Встретившись с Фордом в тот вечер, мы вкратце обсудили с ним интересующий вопрос. На следующий день мы снова пришли к нему для более детального разговора. Генри озвучил ряд конкретных предложений по поводу вице-президентства, которые подготовил советник Рейгана Эд Миз вместе с другими членами рейгановской команды. В истории еще не было случая, чтобы экс-президент становился вице-президентом, поэтому Форда предполагалось наделить расширенными полномочиями. В частности, он должен был возглавить Исполнительное управление, взять под контроль национальную безопасность, федеральный бюджет и другие ключевые аспекты. Другими словами, если Рейгана прочили на должность генерального директора Америки, то Форду предлагалось стать операционным директором.
Лично я надеялся, что Форд примет это предложение. На мой взгляд, страна действительно нуждалась в его знаниях и опыте. Однако, несмотря на явное желание быть полезным нации {и вновь оказаться в свете рампы). Форд скептически отнесся к идее супервице-президентства. Во-первых, она приводила к сложностям конституционного характера — предполагаемые полномочия явно превышали те пределы, которые установили для этой должности отцы-основатели. Во-вторых, Форд сомневался в том. что президент вправе допустить размывание власти, не нарушив при этом свою присягу. Наконец, он не так уж стремился вернуться в Вашингтон. «Я ушел из большой политики четыре года назад и сейчас превосходно живу в Палм-Спрингс», — сказал он, И все же Форд действительно хотел помочь в борьбе против Картера, которого считал слабым президентом. На исходе дня, после долгих колебаний и уговоров, Форд сказал нам: «На данный момент мой ответ отрицателен, ноя еще подумаю».