В случае преодоления вышеперечисленных барьеров Китай почти наверняка попытается бросить вызов доллару как единственной глобальной резервной валюте. Вторжения Запада на протяжении веков унижали Китай (две Опиумные войны и Ихэтуаньское восстание, например). Учитывая историю, вряд ли стоит удивляться тому, что Китай в его новом глобальном статусе может оспорить контроль американских ВМС над Южно-Китайским морем. Не удивительно и стремление Китая стать самой влиятельной силой в международных финансах. Для этого ему нужна стратегия получения превосходства над нынешними конкурентами и быстрого доведения юаня до такого состояния, в котором он в случае кризиса будет восприниматься как самый безопасный инструмент сохранения стоимости или как минимум жизнеспособная альтернатива американскому доллару.
Меня всегда интересовали дискуссии, проходившие на чрезвычайной конференции в Бреттон-Вудсе, штат Нью-Хэмпшир, в 1944 г., результатом которой стало создание Международного валютного фонда и Всемирного банка. На конференции собрались руководители финансовых ведомств 44 стран-союзниц с тем, чтобы определить облик международной финансовой системы, которая должна была появиться после окончания войны. Принципиальным вопросом дискуссий стала борьба за роль ключевой международной валюты между американским долларом, который в то время конвертировался в золото, и условной денежной единицей «банкором», предложенной Джоном Мейнардом Кейнсом.
Исход состязания между золотом и кейнсовским банкором был очевиден. США держали более 60 % мирового золотого запаса, и это золото притягивало к себе делегатов намного сильнее, чем наднациональная валюта, изобретенная Кейнсом. В развитых странах высокий коэффициент корреляции между золотым запасом и ВВП сбивает с толку (см. пример 12.2). Понятно, что в богатых странах должно быть больше всего. Но почему сравнительно небольшой золотой запас коррелирует с ВВП страны? Корреляция между золотым запасом и ВВП на душу населения, более показательным измерителем уровня жизни, намного слабее.
Трудно сказать, почему золото имеет такую привлекательность, которой нет у бумажной валюты, ни международной, ни национальной. Отчет Бенна Стейла [18] о дискуссиях семидесятилетней давности в гостинице Mount Washington Hotel, Бреттон-Вудс, захватывает. Всеобщее стремление получить доступ к американскому золоту слишком явно сквозит на конференции 1944 г. Золото можно обменять на банкоры, а вот банкоры обменять на золото нельзя. Золото, таким образом, казалось более ценным, чем банкор.
Я подозреваю, хотя и не могу доказать, что одной из неозвученных причин беспрецедентной позиции доллара США как средства сохранения стоимости было количество золота, хранившего в Форт-Ноксе, штат Кентукки, и в других хранилищах США. То, что почти все развитые страны держат определенные золотые резервы, имеющие отрицательную доходность, указывает на особую привлекательность золота для валютной системы.
Если бы Китай конвертировал хотя бы небольшую часть своих валютных резервов, составляющих $4 трлн, в золото, независимо от конвертируемости самого юаня в золото, думается, что его валюта могла бы обрести неожиданную силу в сегодняшней международной финансовой системе бумажных денег. Для полноты картины скажу, что США весной 2014 г. держали в золоте всего $328 млрд.
Это была бы настоящая игра, если бы Китай использовал часть своих резервов, чтобы приобрести золото в количестве, достаточном для вытеснения США с позиции держателя крупнейшего в мире золотого запаса. Стоимость ошибки с точки зрения упущенной выгоды и стоимости хранения была бы вполне терпимой.
Конечно, если бы Китай развернул программу накопления золота, глобальная цена на золото подскочила бы, но только на время накопления. Цены, скорее всего, упали бы при достижении Китаем целевых показателей.
Более широкий вопрос — возврат к золотому стандарту в какой-либо форме — не возникает на обозримом горизонте. У золотого стандарта слишком мало сторонников в сегодняшнем мире бумажных денег и плавающих курсов. (В главе 13 я рассматриваю причины, по которым глобальный золотой стандарт хорошо работал в 1870–1913 гг., а после Первой мировой войны перестал выполнять свою функцию.)
Золото обладает особыми свойствами, которых нет ни у одной другой валюты, кроме, пожалуй, серебра. Более двух тысячелетий золото практически бесспорно принималось в уплату при исполнении обязательства [19] . Золото всегда служило платежным средством, не требующим кредитных гарантий третьей стороны. Когда предлагают золото или прямые требования на золото в оплату обязательства, никаких вопросов не возникает. К концу Второй мировой войны, например, исключительно золото принималось в уплату за подавляющую часть германского импорта. Нынешняя приемлемость бумажных денег базируется на кредитной гарантии суверенных государств, обеспеченной правом взимать налоги, гарантии, которая в условиях кризиса не всегда может сравниться с универсальной приемлемостью золота. Концепция вечной привлекательности золота для людей исходит из того, что золото, хотя оно прямо и не является носителем внутренней стоимости, имеет все признаки такого носителя.
Если бы доллар или любая другая бумажная валюта универсально принималась бы во все времена, то золотой запас был бы ни к чему центральным банкам. Однако они его держат, и это свидетельствует о том, что бумажные валюты не являются универсальным заменителем золота. Из 30 развитых стран, которые отчитываются перед МВФ, лишь четыре не держат золота в своих резервах. Тот факт, что центральные банки вообще держат золото, а не активы, которые можно вложить в процентные инструменты на основе бумажных денег и с которыми не связаны затраты на хранение и защиту, указывает на уникальный статус золота. В центральных банках развитых стран (по состоянию на 31 декабря 2013 г.) на золото, рыночная стоимость которого составляла $762 млрд, приходилось 10,3 % совокупных резервов. В дополнение к этому $117 млрд в золоте держал МВФ.
Спрашивается, почему, несмотря на то, что Джон Мейнард Кейнс называл золото «пережитком прошлого», центральные банки по всему миру, включая МВФ, продолжают держать более триллиона американских долларов в этом активе, доходность которого с учетом стоимости хранения отрицательна?
Я помню несколько случаев, когда лица, определявшие политику, рассматривали возможность продажи золотого запаса. В 1976 г., например, я участвовал в интереснейшей встрече министра финансов Уильяма Саймона и председателя ФРС Артура Бернса с президентом Джеральдом Фордом, на которой обсуждалось предложение Саймона продать принадлежавшие США 275 млн унций золота и вложить поступления в процентные активы. Если Саймон, как сторонник тогдашних взглядов Милтона Фридмана на золото, детально и красноречиво доказывал, что золото больше не является полезным инструментом в финансах [20] , то Артур Бернс придерживался традиционных представлений и считал, что золото — это последний оплот доллара во время кризиса, и продажа нашего золотого запаса является ошибкой. Противники никак не могли прийти к согласию, и встреча затягивалась. В конце концов Форд решил не предпринимать ничего, и США до сих пор имеют золотой запас, который изменился с той поры очень незначительно и составляет 261 млн унций.