— Как ты себе это представляешь? — надменно спросила Ольга. — Я ведь только что занимала у него на пластическую операцию. — Мила помрачнела, а Ольга добавила:
— Ты сама виновата! Не надо было выкрикивать при всех, сколько мне дет. Надеюсь, теперь, когда моя кожа снова стала упругой, все будут считать, что ты соврала.
— Как ты можешь жить, думая только о своей внешности?! — возмутилась Мила.
— А о чем мне думать? О твоей внешности?
— Вот чем я забыла с тобой поделиться! — внезапно воскликнула Мила. — Вчера мне звонил Гуркин. Его снедает беспокойство. Прямо не знала, как от него отвертеться. Его страшно напряг Листопадов. Все допытывался: зачем мне нужен телохранитель?
— И что ты ему сказала?
— Сказала, что это причуда Орехова. Что после бегства партнера ему повсюду видятся засады.
— И Гуркин поверил?
— А что еще ему оставалось делать? Он же не знает характер Орехова. Кроме того, Андрей достаточно молод, чтобы верить в благородство других людей.
— Так-так, — пробормотала Ольга и, наклонившись вперед, сначала поиграла лицом, но потом вспомнила, что богатая мимика провоцирует появление морщин, и тут же перестала кривляться. — А что, если Гуркин и есть убийца? — воскликнула она. — Мало ли, что мы не можем придумать для него мотива? Если преступление не рядовое, а у нас как раз такой случай — чего стоят одни поганки! — тогда до мотива следователи докапываются только в самом конце, когда всех главных действующих лиц уже схоронили.
— Хватит меня пугать! — рассердилась Мила. — Я скоро перестану доверять даже тебе. Перестану есть деликатесы, которыми ты меня потчуешь, боясь, что в них отрава…
Мила внезапно ахнула и хлопнула себя ладонью по лбу:
— Ах, Ольга! Почему я раньше не обратила на это внимания!
— На что?
— Гуркин, когда бывает у меня, никогда ничего не ест. По крайней мере, в последнее время. Я начинаю припоминать: сколько я ему всего предлагала! Но он — ни в какую. Бывает, просидит у меня полдня, в рот маковой росинки не возьмет.
Про себя Мила подумала: «Может быть, ему стыдно поедать мои продукты плюс к тем деньгам, которые я ему плачу?»
— В самом деле подозрительно, — пробормотала Ольга. — Если бы я отравила кому-нибудь жратву в холодильнике, то тоже отказалась бы утолять голод из продуктов, которые лежат по соседству. Подозрительно, Милка, подозрительно. Ты вообще многое о нем знаешь?
— О Гуркине? Почти ничего.
— В общем, на другой ответ я даже не рассчитывала. Кстати, ты так ни разу и не призналась, где его подцепила.
— Да просто на улице! Нет, в магазине. Точно, я ходила в супермаркет, у меня развязался поясок на платье и замотался вокруг колеса тележки. Гуркин оказался поблизости, помог мне освободиться, потом слово за слово…
— То есть инициатором знакомства был он? — уточнила Ольга.
— Знаешь, ты слишком прямолинейна. Не знаю я, кто был инициатором знакомства. Может, и он. Но я тоже очень этого хотела.
— Ты ведь не любишь, когда с тобой заигрывают, — напомнила Ольга. — Особенно в общественных местах. Что же тебя заставило в тот раз изменить привычке?
— Орехов, конечно! Его Гулливерша меня страшно раздражала. Мы тогда еще вынуждены были часто встречаться, она действовала мне на нервы. Я сходила с ума от злости, а тут как раз подвернулся Гуркин.
— На твоем месте я попыталась бы накопать о нем побольше информации.
— Ха! Много ты знаешь о своем Николае!
— Я знаю о нем все, — гордо заявила Ольга. —У меня даже есть копия его медицинской карты.
Мила вспомнила, как в последний раз обнаружила в пиджаке у Гуркина ключи от машины, и решила в спор не вступать. Кстати, сегодня у Андрея как раз был, так сказать, присутственный день. Он собирался прийти в пять и, как всегда, провести в ее квартире время до вечера. Мила поглядела на часы и засобиралась:
— Все, я отчаливаю. Хочу сегодня попасть в больницу к Алику. Надеюсь, Софья не задушит меня одной из резиновых трубок, которых там в избытке.
— Думаешь, она постоянно сидит возле постели мужа?
— Я просто убеждена. И спит, наверное, где-нибудь поблизости, чтобы не пропустить ни одного посетителя. Вряд ли у нее претензии только ко мне. Алик — человек контактный, обаятельный и любит флиртовать.
Алик выглядел весьма неплохо. Голова его была перевязана, как у красного командира в кино, и на фоне повязки темные глаза выглядели особенно выигрышно. Он сидел в кровати, откинувшись на подушках, коих вокруг него было несметное количество. Мила не сомневалась, что это постарались потерявшие голову медсестры.
— А где Софья? — спросила она вместо приветствия.
— Она так долго меня сторожила, что впала в состояние прострации, — усмехнулся Алик. — Ей сделали укол, и теперь ее безнадзорное тело покоится в одной из палат второго этажа. Сказать по правде, она всем тут изрядно надоела.
Мила хмыкнула и, усевшись в ногах кровати, подала Алику пакет:
— Я принесла тебе все, что полагается: фрукты и свежие журналы — на случай, если тебе голодно и скучно.
— Милочка! — воскликнул Алик и, по сложившейся традиции схватил ее за руку. Только на сей раз пошел дальше и, поднеся ладонь к лицу, прислонился к ней пылающими губами.
— Ах, Алик! — укоризненно воскликнула Мила, решительно вырываясь. — Разве ты не знаешь, что у меня уже есть мужчина?
— Этот молодой пижон? — Алик скорчил такую физиономию, будто в нос ему ударил уксусный залах. — Он тебя недостоин.
— Как так — недостоин? — улыбнулась Мила. — Почему недостоин?
— В свободное от тебя время он катает по ресторанам девочек, — заявил коварный Алик. — При этом надевает бесстыдные штаны и вешает на себя вульгарные золотые цепи.
— Ты клевещешь на нуждающегося аспиранта, — погрозила ему пальцем Мила. — Преследуя собственные корыстные интересы.
— Говорю тебе, я пару раз видел его то туг, то там. Ты же знаешь, что я частенько приглашаю партнеров на ужин. И твой Гуркин мне встречался. Кстати, всегда с разными девками.
— Алик, ты его с кем-нибудь перепутал. Ну, сам посуди: ты с ним и виделся-то пару раз по случаю.
— Я его отлично запомнил, — повел бровями Алик и многозначительно добавил:
— Потому что ревновал. Ты мне не веришь?
— Судя по блеску твоих глаз, тебе уже лучше? — оставила вопрос без внимания Мила, а про себя подумала: «С Гуркиным надо разобраться как можно скорее».
— Если бы не Софья, я бы уже выписался и вернулся домой. Но она так агрессивна, что я опасаюсь оставаться с ней наедине. Обычно люди в таком состоянии, как она сейчас, совершают бытовые преступления.