Тот уже отдышался и встал, морщась, потирая ушибленный бок.
– Рассказывай, – велел Пригоршня.
Доцент, казалось, лишь ждал момента, когда сможет поведать хоть кому-нибудь то, что распирало его. Он возбужденно зашептал:
– Я уже говорил, молодой человек: мы в экспедиции были. Наш институт организовал экспедицию по изучению особенностей биологических систем Зоны, спонтанно возникающих в подземных условиях. Это же крайне интересно! Давно заброшенные искусственные образования вроде этого комплекса, бывшие секретные лаборатории, военные базы, системы подземных трасс… и мутирующие с огромной скоростью организмы, включившие в свой естественный ареал обитания искусственные объекты и ландшафты…
– Доцент! – повысил голос Пригоршня. – Дальше что?
– Дальше… Нас десантники охраняли. Пять ученых, считая меня, три девушки-лаборантки и отряд десантников.
– Девушки? – удивился Никита. – Вы что, девиц сюда за собой потащили? Идиоты!
– Молодой человек! – Доцент расправил узкие плечи, и на грязном небритом лице его мелькнуло былое достоинство. – Вряд ли вы хоть что-нибудь понимаете в научной работе. Для ее успешного осуществления совершенно необходимо наличие обученного вспомогательного персонала…
– Я не понимаю в науке, но я понимаю в Зоне. И в девушках. Как можно приводить сюда… А, ладно. Короче, вы спустились, и вас всех перебили?
Доцент вздрогнул, самоуверенность покинула его.
– Да, именно так. Это произошло очень быстро. Меня… пленили. Три дня держали в каком-то темном помещении, но затем двое охранников – этих монстров с синей кожей – подрались. Они, видите ли, питались участниками экспедиции. Ну, не всеми, большинство я больше уже не видел, но два тела лежали в коридоре, куда выводила решетка моей камеры. Охранники пожирали их, и когда осталась… осталась лишь голова от одного тела… самой молодой, моя помощница, очень миленькая, все называли ее Любочкой, хорошенькая блондинка… В общем, они подрались из-за нее. То есть из-за ее головы. Без контроля людей… гм, бывших людей, которые по большей части облачены в халаты, синекожие безмозглы. Тупы, агрессивны. Один убил другого, но был сильно ранен и вскоре издох. Он лежал неподалеку от решетки, я сумел дотянуться, стащил с его тела сумку, в ней были две гранаты. Тогда я взорвал дверь. И бежал. Долго плутал по этому лабиринту, пока не попал в земляной коридор, который вывел меня к колодцу, той бетонной трубе, где вы меня спасли, довольно высоко над залом с барельефами. Там меня поймали и…
– Двойные, – сказал Болотник, и ученый опять вздрогнул.
– Что?
– Двойные. Так ты назвал тех сталкеров в лохмотьях. Почему двойные?
– Некоторые десантники из сопроводительного отряда узнавали среди них людей, которые давно поселились в Зоне, которые в этот момент были живы, там, на поверхности, понимаете? Эти распятые – они не настоящие. Потом, уже позже, я забрел в технокапище. И тогда понял – это невероятно, немыслимо, но другого объяснения нет…
– Кто создает двойных? – перебил Болотник, и тут с крыши вагона прыгнула выдра.
Она подобралась совсем тихо, Никита ничего не услышал, лишь в последний момент заметил падающее сверху тело с вытянутой мордой и трепещущими по бокам плавниками. Болотник с Доцентом стояли спиной к ней, Никита предостерегающе закричал и пнул ученого в живот. Тот отлетел, свалился под вагон, а сталкер отпрыгнул в другую сторону. Он успел заметить, как присевший Болотник выстрелил вверх, в брюхо твари, как за ней с крыши падают еще две, увидел полную злобы рожу похожего на обезьяну вожака – и с разбегу вспрыгнул на платформу с щебнем. Оскальзываясь, съезжая, слыша визг и крики позади, взбежал на вершину горы, быстро глянул по сторонам. Огромный зал вокруг, сотни вагонов, тусклый свет прожекторов, мгла под стенами, и рельсы, рельсы, рельсы, а далеко впереди высится невероятное, уродливо-фантастическое сооружение…
Раздался призывный вой: шатающиеся между вагонами морлоки увидели его силуэт.
Пригоршня присел и на заду съехал по другому склону.
– Макс, Доцент! – проорал он. – Бегите к этой пирамиде!
И замолчал, увидев, что по проходу к нему приближается отряд синекожих, среди которых семенит скрюченная фигурка лаборанта. Подняв обрез к плечу, Никита побежал прочь.
* * *
Тугой поток воздуха приподнял Андрея. Все вокруг гудело и содрогалось. Он вцепился в ручку распахнувшейся двери, повис над полом. Яркий свет слепил глаза, но постепенно в бушующей вьюге стала проступать покрытая трещинами зернистая белая поверхность. Что это, пустыня? Алебастр, известь? Нет, напоминает скорее корку засохшей соли. Плоская, как стол, серо-белая долина уходила вдаль. Слишком светло, чтобы разглядеть хоть что-нибудь. Воздух горячий, густой и наполнен странными, непривычными запахами. Он хлестал Андрея, бил раскаленными плетьми, казалось, еще немного – и кожа с лица начнет слезать лоскутьями. Тело покачивалось, вытянувшись в ядовитом воздушном потоке, пальцы судорожно сжимали ручку. Что это за ревущий, жаркий, слепящий, злой мир? Совсем пустой, в нем ничего нет, лишь смертельная для всего живого пустыня под выцветшим, лишенным красок небом.
Пальцы соскальзывали с рукояти. Еще немного – и он полетит, подхваченный ураганом…
И тут мимо прошел человек.
Он возник из белой пурги – темная фигура вдруг соткалась в воздухе совсем близко. Ветер развевал длинные черные косицы, незнакомец шел, нагнувшись, подняв руку и защищая ладонью лицо.
Человек шагнул в тамбур, наклонился ниже. Химик с натугой повернул голову, провожая его взглядом. Вторая дверь опрокинула табурет, но не захлопнулась, потому что тот упал между косяком и ее краем, упершись ножками.
Человек пнул его, и дверь со стуком встала на место.
И тут же все смокло, поток раскаленного воздуха исчез. Рухнув на пол, Андрей ударился подбородком так, что из глаз посыпались искры. Сморщившись, держась за челюсть, он с трудом приподнялся.
– Это ты… – просипел сталкер, моргая. Перед глазами двоилось.
Возле двери стоял мужчина среднего возраста, одетый в широкие кожаные штаны и мексиканское пончо, в сапогах с короткими голенищами. У него была бородка, а темные волосы заплетены в косицы, где виднелись веревочки, ремешки и шнурки, на которых болтались всякие предметы. На одной Химик разглядел карманные часы с золотой цепочкой, на другой – перочинный ножик; еще там были какие-то пружинки, кольца с ключами…
– Привет, Картограф, – сказал Андрей, вставая.
Вместо ответа хозяин приоткрыл внутреннюю дверь, поглядел на табурет, на гостя, постучал себя указательным пальцем по лбу и скрылся в церкви.
Жест был неожиданным – слишком уж человеческим. Нет, Картограф и был человеком, но в той же мере, в какой являлся и созданием Зоны – нечто вроде легендарного Доктора. А тут… слишком обыденно он выглядел, невзирая на косички и всю эту мелкую рухлядь, которую прицепил к ним.