– Замри!

Он, конечно, тут же последовал совету и застыл, только зрачки двигались.

– Что, Химик? – прошептал напарник.

Ничего не чувствуешь?

Ворон громогласно каркнул и развернулся к нам задом, то есть хвостом.

– Почувствовал, – произнес Никита и медленно распрямил спину. – Вот теперь только… Вон она!

Я и сам увидел посреди улицы ленивый водоворот, вернее – грязеворот.

– Что это такое? – прошептал я. – Никогда такой штуки не видел.

– И я… – Он поднял автомат, целясь в аномалию.

– Это какая-то новая, Пригоршня. Совсем новая, в старой Зоне таких не было. И что-то у меня… – Я замолк, пытаясь описать свои ощущения. – Такая у меня…

– Дрожь такая по всему телу, – подсказал он. – Но не эта… не физическая, потому что на самом деле не трясешься, а вроде как психическая дрожь. А?

– Что, и у тебя тоже? – удивился я.

Обычно Пригоршня глух к патогенному излучению аномалий и предпочитает полагаться на детекторы да на напарника, то есть на меня. Увы, наш детектор в кабине «Малыша» давно сломался, и починить его было невозможно без запчастей, которые мы не могли достать.

Не опуская автомат, напарник попятился вдоль ограды.

– Ага, и у меня, – подтвердил он. – Вроде напряжения такого… черт знает, не разберу, но как-то муторно на душе стало. Ты видишь, над ней дымка? Не нравится мне это, Химик. И дрожь сильнее теперь… будто нервы кто-то щиплет, как струны. Пошли отсюда быстрее.

Воронка медленно вращалась, в воздухе над ней клубилось марево, но не дым или пар, а что-то стеклистое, поблескивающее. Напряжение усилилось, у меня уже дрожали пальцы, а еще почему-то похолодели мочки ушей, будто к ним приложили лед.

Черная птица презрительно каркнула нам вслед.

– Ворон и его воронка, – прошептал я. Осторожно, чтобы не вспугнуть эту странную аномалию, не спровоцировать ее на что-нибудь – один Картограф знает, на что именно, – мы двинулись дальше по улице, опустив оружие. Стволы бессильны против аномалии, это же не мутант какой-то, и целиться в нее ни к чему. Руки тряслись все сильнее, да к тому же начали слезиться глаза. И запах… а, так вот потому они и слезятся!

– Никита! – сдавленным голосом просипел я. – Чуешь?

Он кивнул, не оборачиваясь.

– Навроде тухлые яйца, Андрюха. И еще – здоровенный нужник. И будто сдохло что-то… Причем прямо там, в нужнике. Слушай, чем это несет, а?

– Сероводородом, вот чем. Но откуда… – Я замолчал. Воронка закружилась быстрее, дымка над ней сгустилась. Хотя мы миновали аномалию и теперь постепенно удалялись от нее, меня все еще пошатывало, слабость разливалась по телу.

Ворон, громко каркнув, поднялся над улицей и полетел прочь.

– Да что происхо… – начал Никита, поворачивая голову вслед, и тут аномалия сработала.

2

Пространство над воронкой лопнуло, и невидимая кольцевая волна раскатилась вокруг. По грязи побежала рябь; когда волна достигла края дороги, нас толкнуло на бетонную ограду – будто невидимый великан с размаху ударил теннисной ракеткой. Никита с криком врезался в бетон, распластался по ограде, прижимаясь к ней животом, грудью, лицом. У меня подогнулись колени, я свалился на мягкую землю, ногами попав в грязь. На мгновение все вокруг исказилось, а потом из аномалии вылетела выдра.

Сам я их раньше не видел, но напарник столкнулся с ними в подземельях под Свалкой и много чего нарассказывал, так что я сразу узнал в существе именно этого мутанта. Длинное лоснящееся тело, кривые лапы, плавники-крылья по бокам, вытянутая зубастая пасть…

Расправив крылья, она с визгом поднялась выше. Казалось, какая-то сила сорвала ее с того места, где она находилась только что (быть может – в тех самых подземельях, где выдр впервые повстречал напарник?), перебросила сюда, и тварь не меньше нашего удивлена происходящим.

Но в отличие от человеческого ее мозг мог поместиться в сигаретной пачке. Совсем примитивный, он не был способен на длительное изумление и растерянность, зато бездумной звериной агрессивности в нем было хоть отбавляй.

Следом появилась еще одна, за ней другие. Первая заложила крутой вираж, чиркнув кончиком плавника по грязевой поверхности, устремилась к нам.

Мы начали стрелять одновременно.

Никита дал длинную очередь, «перечеркнув» морду выдры, а заодно и тела нескольких летящих следом. Я вогнал две пули в отвисшее брюхо.

Несколько мутантов на скорости врезались в грязь, забарахтались, визжа и хлюпая. Кровь смешалась с черной жижей, твари месили ее лапами, а над ними летели те, в которых мы не попали. Аномалия еще пару секунд извергала их, после колыхнулась и пропала. Стеклистая дымка исчезла, воронка разгладилась.

– Ходу! – крикнул Никита, перекидывая ремень автомата через голову, но я схватил его за воротник и дернул назад.

– Не успеем! Через забор давай!

Убегать вдоль ограды смысла не было, она тянулась в обе стороны метров на сто, вплотную примыкая к зданиям заводской администрации. Выдры явно летели быстрее, чем мы бежали, они нагонят нас куда раньше, а патронов не хватит, чтобы расстрелять их всех.

Упав на колени и уперевшись ладонями в бетонную ограду, я приказал:

– На спину! На спину лезь, потом руку подашь! Тяжелый ботинок опустился между лопаток, второй уперся в плечо, я крякнул, горбясь, напрягая мышцы, чтоб не растянуться на краю улицы под весом напарника, который, между прочим, выше меня на голову, шире в кости и килограммов на пятнадцать тяжелее…

Визг нарастал, я спинным мозгом чувствовал зубастые пасти позади себя.

– Химик!!! – раздалось сверху.

Не оглядываясь, я вскочил и подпрыгнул, выбросив руки над головой. Напарник растянулся на вершине ограды, протягивал ко мне правую. Пальцы вцепились в запястье, он потянул, я заелозил подошвами по бетону.

– Осторожно! – заорал он.

Повиснув на одной руке, я развернулся и увидел выдру, которая мчалась, будто крылатый таран, собираясь вонзиться вытянутой мордой мне между ног. Никита, кряхтя и сопя, втаскивал мое бренное тело на ограду, я же сделал единственное, что пришло в голову: резко поднял ноги, будто хотел крутануть «солнышко» на турнике.

Никакого «солнышка», естественно, не получилось, но тварь врезалась в бетон немного ниже моего зада. Свободной рукой я успел выцарапать из кобуры пистолет, вскинул его, хотя стрелять из такого положения было совсем неудобно. Две выдры неслись прямо на меня, но тут сверху раздался хриплый выдох – и напарник могучим рывком вздернул меня выше. Сам он при этом повалился за ограду, я же уселся на нее, будто какой-то отощавший Шалтай-Болтай, взмахнул руками, с трудом балансируя, съезжая…

Вторая выдра врезалась в бетон, третья и четвертая, вереща, повернули морды кверху. Я выстрелил в оскаленную пасть, мир провернулся перед глазами, мелькнула ограда, небо, мои ноги, и я свалился спиной в кусты, растущие по другую сторону.