Впрочем, ответ о судьбе Флая мы получили уже совсем скоро. Пробежать он успел изрядное расстояние, просто на удивление, и, надеюсь, так и не понял, что его убило. В отличие от нас.
Одежду и автомат Флая заметил Тор, бежавший первым. Он не успел остановить напарника, и это явно его расстроило. Его обычно бесстрастное лицо то и дело перекашивали спазмы, он кривил рот как при зубной боли.
Вещи Флая лежали посередине песчаного спуска в очень глубокую ложбину или даже расселину (если это слово применимо к данному месту), которая рассекала лесной массив на две части. Причем на той стороне никаких сосен не было, там росли уже привычные нам елки и березы. На дне расселины клубился туман, густой, словно молоко.
— Если кто-то скажет мне, что Флай выскользнул из одежды на бегу, то я этому человеку не поверю, — мрачно пробормотала Фира.
Одежда и впрямь лежала так, как будто «волчонка» из нее выдернули прямо в движении. Как такое может быть, я не знаю. Точнее, знаю. Что-то или кто-то прикончило его моментально.
— Молодой был, глупый еще, — глухо сказал Наемник.
— Ему что-то показали, его подманили. — Голд явно был обеспокоен, он вертел головой так, будто она у него была на шарнирах. — Ментально, надо полагать. Сват, мы все увидели, уходим отсюда.
— А ствол? А одежда? А фляжка? — возмутился Одессит и сиганул с обрыва, на котором мы стояли. Такое ощущение, что он то ли нас не слышал, то ли в самом деле не думал совершенно. — Щас заберу все и пойдем.
— Идиот! — застонал Голд, передернув затвор автомата. — Азиз, пулемет на изготовку.
Одессит, не слушая наши матюки, шустро добрался до того места, где нашел свой конец Флай, закинул ремень его автомата на плечо, подхватил форму и начал карабкаться наверх.
Облегченно вздохнуть мы не успели — из тумана на дне как молнии вылетело несколько зеленых щупалец и вцепилось в Одессита.
— Огонь, — заорал Голд, стеганув очередью то щупальце, которое впилось в плечо бойца и которое вот-вот утащило бы Одессита на дно, в туманное месиво. — Азиз, бей по этой дряни, бей!
Пулемет негра гулко зарокотал, обрушив свинцовый град на зеленые, похожие на переплетенные корни отростки, терзающие тело Одессита, который орал не переставая. И пули перерубили щупальца еще до того, как стук наших автоматов вплелся в эту канонаду.
— Живее, придурок! — заорал я Одесситу. — Живее!
Боец выпрыгнул из расселины как кенгуру, практически вертикальным прыжком. Он был весь белый от страха, но, что примечательно, ни автомата Флая, ни его формы из рук не выпустил.
Мне жутко хотелось дать ему в рожу прикладом, но я удержался. Не потому, что подчиненных бить нельзя, это все чушь, меня в свое время за нечто подобное МакДак, командир группы «Зета», к которой нас приписали для проведения одной операции в Сомали, отделал так, что я потом еще полмесяца кровью в туалет ходил и два зуба вставил. Просто сейчас было не до того.
— Уходим отсюда, — скомандовал я. И очень вовремя.
Не знаю, что там, в этой расселине, жило, но мы его здорово рассердили. Задержись мы на пару секунд, и дело бы пришлось иметь с доброй дюжиной щупалец-плетей, причем куда более длинных и крепких, чем те, которые цеплялись за Одессита. Они взмыли над расселиной как зеленые столбы и тут же с хлопаньем, обшаривая каждый метр, обрушились на обрыв, туда, где мы стояли еще минуту назад.
Мы видели все это уже из-под сени сосен. Мы не могли не остановиться — любопытство сильнее страха. Да и потом, когда еще такое увидишь? Впрочем, надеюсь, что никогда.
— Это что? — ошарашенно спросила Милена, прижавшись ко мне.
— То, что убило Флая, — ответил я ей. — Вот же дрянь какая тут водится.
— А оно за нами не пойдет? — Милену била дрожь.
— Кабы могло, уже пошло бы, — заверил ее Голд. — Нервы разве что помотает. Сдается мне, эта тварь — местный повелитель, все эти сосны — ее владения. Она всех нас прощупала, самым слабым оказался Флай, она ему что-то показала, спровоцировала и заманила сюда. Вы видели, как он шустро бежал?
— Нашумели мы, — покачал головой Наемник, без особого страха смотрящий на щупальца, елозящие шагах в двадцати от нас. Ему важно было, чтобы враг был овеществленный, тот, в которого можно выстрелить, остальное уже не столь принципиально. — Плохо. Если тут кто есть, кроме этой твари, теперь он про нас знает.
— Думаю, что никого тут, кроме нее, нет, — ответил ему я. — Да, вот еще что. Раз уж нашумели, то хуже не будет. Тор, у тебя в рюкзаке гранаты лежат, достань мне одну.
Повода их испытать до этого не подвернулось, то одно, то другое. А тут — такой замечательный случай.
Я, плюнув на наставления Голда, собственноручно ввинтил до упора запал в яйцеобразную гранату с какими-то цифрами, намалеванными белой краской на зеленоватых боках, выдернул чеку и с силой метнул снаряд в расщелину, привычно крикнув:
— Граната!
Голд инстинктивно присел, хотя этого и не требовалось — расстояние было не такое уж большое, чтобы я промахнулся или недобросил ее. Осколки же до нас долететь не могли — расщелина была глубокая. Сколько было до дна, думаю, даже покойный Флай не узнал.
В расщелине бумкнуло, зеленые отростки взмыли вверх, дергаясь и конвульсивно сокращаясь, и тварь, до сих пор молчавшая, наконец подала голос. К моему удивлению, это был не жуткий рев, это был громкий, тонкий и звонкий стон, как будто писк комара усилили раз в сто.
— Ну, я же говорил, — совершенно спокойно заявил я Голду. — Нормальные гранатки. Работают.
— А давай еще парочку шандарахнем? — предложил мне вдруг он. — Может, завалим эту дрянь?
— Нерационально, — показал я ему на щупальца, которые перестали дергаться и теперь зловеще парили в воздухе. — Опыта, может, дадут и много, но кому-то одному. И не до конца понятно, сколько гранат придется использовать, а у нас их не слишком-то густо. Кинем две и не убьем эту пакость. Что тогда? Дальше боекомплект тратить?
— За Флая отомстим, — пробурчал Одессит, выглядящий потрепанно, но ни капли не смущенный. — А чего?
— Месть хороша, если убитый понимает, за что его убили, — ответил ему я. — А эта тварь мыслит желудком, а не головой. Что до тебя…
— Бить будешь? — предположил Одессит покорно.
— Не буду, — помотал головой я. — Не стоишь ты того. Но на участие в рейдах больше не рассчитывай. Твое место отныне — Сватбург, группа охраны внутреннего периметра. Пожизненно. Нет тебе больше моего доверия, ни на грамм. Шут с ним, что ты постоянно своей башкой рискуешь, но рано или поздно ты и наши головы под удар подставишь, а мне это не нужно совершенно. Хотя за имущество спасибо.
Сдается мне, что удар по самолюбию и репутации для него будет самой страшной карой. А если его еще и в четырех стенах запереть…
— Сва-а-ат! — взвыл Одессит не хуже мерзости в расщелине, но я его уже не слушал.