Подкрепившись, оба почувствовали прилив сил.
– Продолжим наше путешествие или ты устала? – спросил он.
– Нет, нет, – запротестовала она. – Разве от такой красоты можно устать?
– Тогда, может быть, сделаем небольшой крюк и съездим к водопаду Кивач?
– С удовольствием. Я была в Швейцарии на Рейнском водопаде.
– Там я не был. А тебе будет что сравнить. Посещение нашего водопада в свое время так вдохновило Державина, что он под впечатлением от увиденного написал оду «Водопад». Я со школьных лет помню: «Алмазна сыплется гора. / С высот четыремя скалами; жемчугу бездна и сребра, кипит внизу, бьет вверх бугра ми. / От брызгов синий холм стоит. / Далече рев в лесу гремит…» Вообще ода длинная.
– Красиво и поэтично. Кажется, Кивач – один из больших по величине равнинных водопадов Европы. Слово Кивач – оно что-то значит?
– От карельского «снежная гора». Кстати, я наполовину карел. Отец русский, а мать – карелка.
– Кстати, у меня мама – русская, отец – кабардинец, – в тон ему ответила Вера.
– О, какие мы с тобой половинчатые! Смешанная кровь дает отличный результат. Гремучей смеси национальностей свойственно самовозгорание. – Павел, смеясь, уклонялся от Веры, которая пыталась его пнуть.
– Знаешь, на Кавказе принято давать по два имени. Одно официальное, в свидетельстве о рождении. А другим называют близкие люди. Имя дедушки – Али. А близкие, друзья, соседи называют его Соло-дин. Бабушку Лизу называют Нафыца, что означает на кабардинском языке «черные глаза». И так два имени проходят через всю жизнь человека.
– Они живы?
– К счастью, да.
– А ты говоришь на кабардинском языке?
– Говорю немного, но понимаю хорошо.
– Скажи что-нибудь.
– Са фыуа сотльагу.
– Переведи.
Но она не перевела. Он не настаивал.
– Через несколько минут ты увидишь незабываемую красоту. – Павел искал уже место для парковки, осматривая местность.
– Незаметно доехали. Спасибо гиду за содержательную беседу.
– Пожалуйста, пожалуйста. Всегда к вашим услугам.
Они вышли из машины.
– Вот она, наша красавица Суна.
Какое-то время, подняв головы, они молча смотрели на падающую с высоты воду. Великолепная по красоте картина завораживала. Нерукотворное чудо природы.
Она была довольна поездкой. Обязательно расскажет своей подруге Галке о величавой красоте природы Карелии, о живописнейшем водопаде Кивач, о степенной жизни монастырей и, конечно, о замечательных людях, живущих на этой земле и с любовью ее преображающих.
– О возникновении водопада говорится в одной из старинных карельских легенд.
– Расскажи, – попросила Вера.
– Текли две сестры: реки Суна и Шуя, не хотели они расставаться и долго текли вместе. Суна уступила сестре более удобное и спокойное русло, а когда устала, остановилась отдохнуть и уснула. Проснувшись, она бросилась догонять сестру, не разбирая дороги. В стремительном беге она натыкалась на скалы, а они не могли сдержать ее яростный порыв, и река пробивала их. По пути образовалось три водопада: Гирвас, Пор-порог и Кивач.
Вера попыталась еще приблизиться к реке, но ее нога соскользнула в колдобину между двух камней. Она беспомощно замахала руками, пытаясь найти равновесие, но боль мешала это сделать. Павел подхватил ее и помог освободить ногу. Она присела на камень, и мужчина осторожно ощупал ногу, следя за ее реакцией.
– Здесь? – Он потрогал щиколотку.
– Да.
– Похоже, ушиб, – озабоченно произнес он, – вот сейчас бы кусок замороженного мяса.
– Ты так голоден? – Ее глаза смеялись.
– Так, если ты надо мной издеваешься, значит, ничего страшного.
– Я к тому, что мясо – это прозаично. Может быть, что-нибудь другое более эстетичное, например пакетик замороженных ягод, который тоже вполне годится, чтобы приложить к ушиб ленному месту.
– Так как рядом я не вижу холодильника, из которого можно извлечь все вышеперечисленное, то… – он решительно поднялся, – я иду за бинтом или несу тебя к машине.
Вера с сомнением посмотрела на ступеньки из камней, по которым нужно было подниматься в гору.
– Если вы, уважаемый попутчик, послужите опорой, то я вполне смогу доковылять до машины. Тем более что, боли я почти не чувствую.
– Попробуем. – Он легко ее поднял и забросил правую руку себе на плечи. – На сегодня экскурсий достаточно.
– Да, едем домой, – поддержала она его.
Он отметил, что она сказала «домой». Она точно имела в виду не Москву. Домом она назвала Паласельгу. И на душе у него стало еще радостнее.
– Давай, штурман, приступай к своим обязанностям. – Павел повернул ключ зажигания.
– Так мы же не местные, – жалостливо произнесла Вера, – дорогу не знаем. Какой же я штурман?
– А ты смотри шире. Ты мой штурман по жизни, – произнес он тихо и уверенно.
– И вот так просто этот достаточно волевой, смелый человек легко уступает место штурмана жизни слабой девушке, да еще и малознакомой.
– Вот тут ты ошибаешься! Я об этой девушке знаю очень-очень многое, – твердо сказал Павел.
– Любопытно. – Вера с интересом посмотрена на него. – И что же ты о ней знаешь? Каков ее портрет?
– Сейчас поставлю мольберт, возьму кисти, краски и… – он взмахнул рукой, – нарисую! Красивая, как… утренняя заря! Умная, как… сто Сократов! Чистая, как… родниковая вода!
– Спасибо за заблуждение, но что-то ты ее очень идеализируешь. Таких не бывает, – с сомнением в голосе произнесла Вера.
– Значит, я единственный странник, кому ее посчастливилось повстречать.
– Позволь мне быть неидеальной, – добавила она после минутного молчания, – и ошибаться, как повелось у людей. Так интереснее.
Она долго не могла уснуть. В ушах звучало «Ты мой штурман по жизни». Что это значит? Признание? Или минутные эмоции? Представляла выражение его лица, его сильные руки, прикосновения которые вызывали у нее трепет. Она вынуждена была признать, что он не похож на ее друзей-однокурсников. Он влечет ее как мужчина, и это ее удивляло и беспокоило. Его глаза были рядом и смотрели на нее. Смотрели так близко, что она приподнялась с постели. Поняла, что она в комнате одна и уже глубокая ночь. Укуталось с головой в одеяло. Крепко закрыла глаза. Пыталась не думать о нем. Но ей это не удавалось. Она любит этого человека, несмотря ни на что. С того самого дня, когда встретилась с ним в лесу. Любит, несмотря на противоречивость его характера, в котором, по ее мнению, как на двух разных полюсах жили жестокость и нежность, мужество и малодушие. Его неприглядная роль в ущелье, как она считала, не вписывалась в цепь последующих событий. А она с каждым днем все больше влюблялась в него. Впервые она задумалась о семье, об их совместном будущем, о доме, где все пропитано любовью, радостью и заботой друг о друге. И жизнь их была бы долгой и счастливой. За страдания, выпавшие на ее короткую жизнь, это было бы вполне справедливо.