– Комментарии излишни, – усмехнулся Киванов.
Белолобый кивнул головой и выжидающе посмотрел на людей.
– Он ждет, чтобы мы подтвердили то, что поняли его предупреждение, – сказал Чжои.
Все быстро закивали.
Четверо летунов подошли к пленникам и, подхватив с двух сторон под руки Киванова и Кийска, подняли их в воздух. Перелетев через реку, они опустили их на берег и полетели назад за остальными.
– Не думал, что у этих малышей такая подъемная сила, – поднимаясь на ноги, удивленно произнес Кийск.
– Если предстоит карабкаться в горы, то я бы предпочел, чтобы меня и дальше несли по воздуху, – ответил Киванов.
После того как все благополучно переправились через реку, отряд двинулся дальше.
Дорога становилась все круче. Летуны то и дело поднимались в воздух, чтобы перенести людей через возникающие на пути преграды, перебраться через которые они со связанными за спинами руками не могли. Долгий, нелегкий путь утомил не только пленников, но и их стражей, которые прежде добирались до цели куда быстрее – на крыльях.
Наконец, перебравшись через очередной каменный завал и пройдя по узкому карнизу за водопадом, широкий поток которого, играя лучами заходящего солнца, переливался всеми оттенками алого цвета, они вышли на обширное плато. Миновав заросли невысокого, но колючего кустарника, они вошли в рощу высоких, стройных деревьев, похожих на те, что росли за рекой. От своих низинных собратьев они отличались только тем, что кроны их раскидывали свои ветви гораздо выше от земли, на высоте пяти-шести метров. На каждом большом дереве чуть ниже основания кроны был сооружен широкий круглый помост. Подняв головы, пленники увидели, что со всех площадок, свесившись через край, на них с любопытством глядят летуны. И было их огромное множество.
– Тебе не кажется, что не очень-то радостно нас встречают? – спросил Киванов шедшего рядом с ним Берга. – Я не вижу ни цветов, ни оркестра, не слышу приветственных речей…
– Ну, по крайней мере, нас привели если и не в столицу, то в довольно крупный населенный пункт, – ответил Берг.
– Надеюсь, не затем, чтобы придать суду военного трибунала, – недовольно проворчал Борис.
Кроме платформ на деревьях, в городе летунов имелись и дома, выстроенные на земле. Это были небольшие деревянные строения с незастекленными оконными проемами и плоскими крышами. Короткие каменные трубы, высовывавшиеся из-под крыш, курились струйками сизоватого дыма.
Стражники остановились, и белолобый жестом дал понять пленникам, что они могут сесть на землю.
Вокруг сразу же стала собираться толпа. Воздух наполнился клекотом, повизгиванием и хлопаньем крыльев. Здесь были и женщины, и совсем маленькие дети, и старики, чей ворс на скулах и плечах поседел от времени. Все старались протолкнуться вперед – все равно, по земле или по воздуху, – чтобы взглянуть на пленников. Однако люди белолобого держали толпу на расстоянии. Для этого им даже не требовалось прибегать к силе, достаточно было сердитых окриков.
– Ну, какие у тебя впечатления, Чжои? – спросил Кийск у дравора. – Что движет этой толпой?
– Главным образом любопытство, к которому примешиваются страх и ненависть.
– За что они могут нас ненавидеть?
– Мы им кого-то напоминаем. Белолобый, кстати, уже разобрался, что мы не те, за кого он нас вначале принял.
– Похоже, что этот белолобый – сообразительный парень, – обрадовался такому повороту событий Киванов. – Он мне определенно начинает нравиться.
– Но если летуны с кем-то нас перепутали, то это означает, что, кроме них, на планете живут такие же люди, как и мы, – предположил Кийск.
– Это совсем не обязательно должны быть люди, – сказал Вейзель. – Если у тех, кого ненавидят и боятся летуны, так же, как и у нас, нет крыльев, то нас могли принять за них только по одному этому признаку.
Толпа заволновалась и расступилась в стороны. Вперед вышли четверо старых, убеленных сединами крылатых людей. Взглянув на пленников, они подошли к белолобому и стали о чем-то с ним говорить. Когда один из них поднял руку, чтобы указать на пленников, люди увидели, что у него с плеча вместо крыла свисают изорванные кожаные лохмотья.
– Должно быть, это у них от старости крылья секутся, – поделился своим наблюдением Киванов.
– Нет, – возразил Вейзель. – Я заметил и молодых с изуродованными крыльями.
– Следствие ранений? – высказал предположение Кийск.
– Может быть, – пожал плечами Вейзель.
Закончив совещание, старый летун с оборванными крыльями подошел к людям и, обращаясь к ним, что-то прощелкал.
Кийск движением плеч и выражением лица попытался дать понять, что они не понимают его слов.
Старик подошел еще ближе и, протянув руку, потрогал волосы на голове у Кийска. Затем, захватив волосы в кулак, несильно дернул их. Отпустив волосы, он пару раз дернул Кийска за ухо. Испытание, похоже, вполне удовлетворило его. Он обернулся ко всем собравшимся и произнес короткую речь, после которой толпа начала расходиться.
Прежде чем уйти, старик что-то долго говорил белолобому. Тот слушал внимательно и пару раз почтительно наклонил голову.
Когда старик ушел, белолобый подошел к пленникам и, жестом велев им подняться, указал направление, куда следовало идти.
Отряд летунов проводил людей до дерева, должно быть, самого высокого в роще. Пленников снова подняли в воздух и опустили на помост, выстроенный почти на десятиметровой высоте, где с их рук наконец-то сняли путы.
С некоторой опаской ступили люди на помост, сложенный из широких, ровных досок. Вопреки их ожиданиям, расположенная высоко над землей площадка не раскачивалась и не ходила ходуном при каждом шаге. Сделана она была надежно и прочно. Края круглой площадки ограничивал тридцатисантиметровый бортик. Над головой нависала покатая крыша, сложенная из соломенных циновок. Такие же циновки, развешанные под потолком, делили внутреннее пространство площадки на отдельные помещения. Перевешивая циновки, можно было изменять планировку жилья по собственному усмотрению. Судя по тому, что две высокие стопки новых циновок стояли возле самого ствола, эта вещь была самой необходимой в повседневной жизни летунов. Рядом лежали свернутые покрывала из звериных шкур. Из мебели присутствовали только три низких восьмигранных столика.
Доставившие людей крылатые люди сразу же разлетелись. Остались только белолобый и еще трое, которые, сняв одну из секций бортов, уселись на краю помоста, свесив ноги вниз.
Представляя пленникам их жилье, белолобый обвел открытое почти со всех сторон помещение широким жестом рук. Нос его при этом сморщился, а зубы слегка клацнули, что, как решили люди, должно было изображать улыбку гостеприимного хозяина. Мимика у летунов была довольно живой, но людям пока еще было трудно разобрать, что именно выражает то или иное движение мышц лица.