Псионник едва не застонал.
— Я попросила Гоша отвезти меня домой, — сказала девушка и, видя в зеркале, как он нахмурился, тут же пояснила, — вещи взять.
— Я так понимаю, вас и тут постигла неудача, — Станин вздохнул. — Вещи вы не забрали.
— Мы кое-что нашли, — помощник посмотрел на Дмитрия, — и это "что-то" я трогать руками не стал и ей не дал. Давай хоть одно изъятие проведём по правилам.
— Ещё один прицел, — шутливость исчезла из голоса Демона в одно мгновение.
— Точно, — Гош пристегнулся, — в ящике стола. Неизвестно, сколько он там пролежал, там такой барда… — парень встретился глазами с Алленарией и тут же исправился, — столько всего лежит. Я соседке наказал никого не впускать и никуда не уходить.
— Едем, — махнул рукой Дмитрий, — Надеюсь, что это последний. Тело у нас, но неизвестно, сколько до этого этих тряпок успели настричь.
Фары осветили темноту улиц, и машина покинула дворик.
Дверь открыла Варисса. Бабка оглядела поздних посетителей, почему-то при этом крепко сжимая в руках швабру.
— Ты чего ей наговорил? — спросил Демон, когда пожилая женщина подцепила этой самой шваброй ручку двери Лениной комнаты, Гош развёл руками.
— Можете убедиться, — бабка, сощурилась, и посмотрела на мужчин, — Всё в полном порядке, ни клочка бумажки не пропало. А если этот, — она чуть не ткнула в лицо Гошу деревяшкой, — снова угрожать начнёт, уж я на него управу найду, будьте спокойны. А не найду, так снова по голове шваркну.
— Стоп, — Станин выдернул у Вариссы оружие. — Он вам благодарность вынесет. От лица службы контроля.
— Хм, — бабка задумалась. — Спасибо, но не надо нам благодарностей. Жили без них и дальше проживём.
Специалист зашёл в комнату, и, впустив Гоша и Лену, прикрыл дверь, оставив возмущённую старуху по ту сторону. На первый взгляд, ничего не изменилось, несобранная дорожная сумка так же стояла на краю дивана. Один из боковых ящиков стола был выдвинут.
Гош правильно говори — настоящий бардак. Бумажки, талончики, давно не пишущие ручки, сломанные карандаши, какие-то резинки, скрепки, упаковка от шоколадки, носовой платок, заколка и небольшой, сантиметра три длиной и полтора шириной, серый прямоугольник, словно вырезанный из старого тряпья.
— Давно это здесь? — спросил он, убирая лоскуток в полиэтиленовый пакетик.
— Мы не знаем, — ответил Гош.
— Поправка, мы действительно не знаем, а она должна, — Станин посмотрел на Алленарию.
— Я… я, — было видно, как девушка пытается что-то вспомнить.
— Лена, — он прервал бормотание, — Вспомни, когда ты в последний раз видела свою блуждающую?
После этих слов замерли все в комнате. Он ещё в прошлый раз отметил, что здесь что-то изменилось, но не понял что. Как только сюда перенесли часть чужого захоронения, призрак девочки отступил, теперь это была не его территория.
— Всё равно не помню. Столько всего случилось, — она закусила губу.
— Чего тут думать, — раздалось из-за двери, — в середине осени эта приблудная являлась, Семафор ещё бутылку тогда разбил. А больше ни-ни, я бы помнила.
Демон распахнул дверь. Бабка Варя тут же заглянула в комнату.
— Уверены? — спросил он.
— На память не жалуюсь, — Варисса кивнула.
— Я вам не только благодарность выпишу, я разрешаю этого обормота, — разворот головы в сторону помощника, — ещё раз по голове чем-нибудь шваркнуть, может, хоть тогда мозги заработают.
— Эилоза приходила в тот день, — тут же вспомнила Алленария, — но не сюда. Не в эту квартиру. Здесь был кто-то другой.
Она замолчала, и все понимали, кем был этот другой, какой призрак мог прийти сюда незадолго до атаки.
— У нас есть свидетель, — резюмировал Станин, выходя на улицу.
— Мёртвый свидетель, — добавил Гош, — в суд не вызовешь и показания не снимешь.
— Согласен, — Демон поднял воротник куртки, — И, насколько я помню, этот хвост регистрировала только Лена. Теперь либо ждать, пока призрак вернётся, либо искать.
— Даже если блуждающий что-то знает, поговорить ты с ним не сможешь, — парень смахнул рукавом снег с бокового зеркала.
— Я смогу, — сказала девушка. — Если Элиоза что-то видела, то мне она скажет.
— Хм, — Дмитрий переглянулся с Гошем, взял телефон и набрал номер, — Илья, посмотри в деле, мне нужен адрес родителей вернувшейся Элиозы.
— Хвост Алленарии? — откликнулся столичный специалист.
— Да.
— Малая Слободская, дом три, квартира двадцать один.
— Спасибо.
— Да ради Императора, раз уж вы меня сегодня здесь за секретаршу оставили, обращайтесь, — и, не скрывая недовольства, Лисивин прервал связь.
— Найдите её, — скомандовал Демон, — и заставьте говорить.
— А ты? — Лена подняла на него глаза.
Он видел в них тоску. Как же хотелось послать всё к чёртовой бабушке, схватить её и увезти туда, где они будут только вдвоём.
— Я тоже буду искать, — он не удержался и провёл пальцем по скуле девушки, — увидимся вечером.
— У Сименовых? — спросила она убитым голосом.
— Да, — сказал он и улыбнулся.
Он тоже хотел её, хотел повторить всё, что случилось в Заславле, и даже больше. Но пока нельзя. Ещё одного его перехода на ту сторону она может не пережить.
У матери Эилозы было усталое, с выступающими скулами лицо. Халат в цветочек болтался на худом теле, глубоко запавшие, чёрные, как у дочери, глаза перебегали с моего лица на лицо Гоша. Руками она поправляла выбившиеся из причёски пряди, едва ли осознавая, что делает.
— Здравствуйте, — я растянула губы в улыбке.
— Здрав… — в глубине квартиры что-то с грохотом упало.
— Татька! — раздался мужской бас, женщина вздрогнула и испуганно сжалась.
— Если вам что-то подписать, давайте, я подпишу, — торопливо зашептала она, прозрачный, словно стекло, кад-арт качнулся вперёд.
— Нет, — мы по поводу Эилозы, — сказал Гош.
— Татька! — заорали снова.
Женщина побледнела и прижала руку к горлу.
— Эилоза умерла. Уходите.
— Знаю. Она пришла ко мне после, — женщина дёрнулась, словно я её ударила. — Понимаете, она исчезла, — торопливо заговорила я, — Никто, кроме меня, её не регистрировал, но должен же быть ещё кто-то.
— Эилоза умерла! — она повысила голос и отшатнулась. — Она умерла и похоронена. Слышите?
— Да, — ответила я, пытаясь представить, каково мне будет, если однажды на пороге будет стоять человек и спрашивать о маме или отце, я так и не набралась смелости узнать у псионников, вернулся ли хоть кто-то. — Пожалуйста, скажите, к кому она могла пойти? Придирчивой учительнице? Одноклассникам? Заклятой подруге?