Небо было серым, похожим на жеваную бумагу. Дождь стучал по металлическим крышам танков, выбивая мелодию, отдаленно напоминавшую болеро. Внутри танков что-то булькало, чавкало и влажно чмокало – там протекал некий таинственный процесс, ни суть, ни принцип, ни конечная цель которого никому не была известна.
Вениамин заглянул в узкий – двоим не разойтись – проход между танками, хмыкнул с сомнением и посмотрел на часы. До времени, назначенного Канищеффым, оставалась двадцать одна минута.
– И где же нам здесь его искать? – спросил Вениамин не только у Сидора, но и у себя самого.
– Сам объявится, – уверенно ответил Сид, безошибочно угадав, о ком идет речь.
– Ой ли, – сомнения медленно заползали в душу Вениамину на протяжении последнего получаса – быть может, скверная погода была тому причиной? – и в конце концов из них сформировалась масса, близкая к критической. – Что-то подсказывает мне, что этот пьяница до сих пор торчит в «Бивисе и Батхеде».
– Что именно? – спросил Сид без особого интереса.
– Не знаю, – Вениамин взмахнул рукой, откидывая назад мокрые волосы. – Интуиция, должно быть, вкупе с богатым жизненным опытом.
– Херовый у тебя опыт, – прозвучал откуда-то сверху знакомый голос. – И интуиция ни к черту. Короче, ни хрена ты в пиплах не разумеешь, Ральфович.
Запрокинув голову, Вениамин увидел человека, свесившегося с крыши танка. Лицо закрывала пластиковая маска со встроенным респиратором и узким полупрозрачным экранчиком на уровне глаз. Сверху на голову был натянут прорезиненный колпак.
– Держи! – крикнул человек с крыши и кинул прямо на Вениамина большой бесформенный узел.
Вениамин едва успел руки выставить. По счастью, узел оказался легким.
Человек тем временем ухватился за штангу, проходящую по углу танка, и ловко, точно обезьяна, соскользнул по ней вниз. Встав перед Вениамином во весь свой невеликий рост, человек поднял маску, выставляя напоказ съехавшую на сторону физиономию.
– Заруби себе на заднице, Ральфович, – ткнул он пальцем Вениамина в грудь. – Иф Жан-Мари Канищефф гуторит, шо придет, значит, придет, – чистильщик посмотрел на прохудившееся небо, провел ладонью по мокрому лицу и закончил в неожиданно возвышенном стиле: – Пусть даже хляби небесные проблюются на землю.
– Твой неподражаемый жаргон, Жан-Мари, несомненно, обогатит старжик, – улыбнулся Вениамин.
Он и в самом деле ничуть не обиделся на чистильщика. Какие могли быть обиды, если тот появился в нужном месте, да к тому же еще и раньше времени. В предусмотрительности Канищеффу тоже не откажешь – место для наблюдения он выбрал отличное. Случись что непредвиденное – к примеру, явись клиент в сопровождении джанитов, – он мог отсидеться на крыше танка, а потом уйти незамеченным. Что любопытно, чистильщик был абсолютно трезвым, и даже пахло от него не перегаром, а смесью запахов мяты, укропа и дешевого одеколона.
Хозяйским взглядом – ни дать ни взять цыган, прикидывающий, за сколько можно загнать пару краденых лошадей, – Жан-Мари окинул клиента и доставившего его парня.
– Ну как, готовы?
– Готов, – ответил Вениамин и перевел взгляд на своего неизменного спутника. – Спасибо тебе за все, Сид.
– И что дальше? – дурашливо раскинул руки в стороны Сидор.
– Я могу что-то для тебя сделать? – удивился Вениамин.
– Я иду с тобой, – уверенно заявил Сид.
– Куда? – не понял Вениамин.
– Туда, – Сид махнул рукой в направлении космопорта.
– Зачем?
– А что мне здесь делать?
– Полагаю, ты можешь вернуться домой.
– У меня нет дома.
– Я имел в виду, к деду.
– Ленин просто дед, сам по себе дед. Он Жану-Мари родственник, а не мне. Кроме того, я не намерен всю жизнь просидеть в подвале перукарни!
– Стой, стой, – дважды предостерегающе взмахнул рукой Вениамин. – Что ты такое говоришь! – и опасливо покосился на Канищеффа.
Лицо чистильщика скривилось в усмешке:
– Слухал я, шо в свое время жил на Земле один придурок по имени Полишинель. Так вот, прогуторю – не совру, Ральфович, дядька мой, шо представляется всем как Ульянов-Ленин, раз в десять тупее этого Многошинельного. Он, наверно, гуторил тебе, шо я, мол, давно его схоронил? Индид?
– Ну… – не зная, что сказать, Вениамин скроил гримасу, толковать которую можно было как угодно.
– Индид! Именно это он тебе и гуторил! – махнул рукой Канищефф. – А то я этого старого хрена не ведаю!
Вениамин глянул на Сида, ища поддержки.
Сид опустил вниз уголки рта и молча развел руками – мол, мне почем знать?
– У этого Ленина, прогуторю я тебе, Ральфович, – продолжал между тем Жан-Мари, – мозги давно уже не на месте. Он еще до того, як в канал с отработанным топливом свалился, бывало, вдруг начнет такое нести, шо одни слухают с разинутыми ртами, а другие мозгуют, не дать ли ему по башке чем тяжелым. Не поверишь, Ральфович, он мне сначала извещение о собственной смерти прислал, а потом – поздравление с Новым годом за своей же подписью! – Канищефф довольно хохотнул и звонко ударил кончиками пальцев правой руки по раскрытой ладони левой. – Ты прикинь, Ральфович!
– И что мне делать в такой компании? – с тоской посмотрел на Вениамина Сид.
– Не знаю! – раздраженно поморщился Вениамин. – Но я улетаю с Веритаса!
– Я тоже, – Сид улыбнулся. – Когда еще представится случай свалить отсюда.
– Нет, это решительно невозможно, – Вениамин произнес эти слова уверенно и жестко. Хотел даже подтвердить их таким же уверенным жестом руки, но в руках был узел. – Что мне с тобой делать?
– За меня не беспокойся, – улыбнулся Сид. – Я не пропаду. Высадишь меня на ближайшей пересадочной станции, а дальше я уж как-нибудь сам.
– Без документов?
– Но ты же контрабандист.
– Ара, инц лясир, – подал голос Канищефф. – Мне до ваших разборок, сыберы, бизнеса найн. Один ты идешь, Ральфович, или Сидора с собой берешь – мне по фигу. Только решайте в темпе. Это вы здесь прохлаждаетесь, а у меня, между прочим, рабочее время пропадает.
– Я иду с тобой.
Вениамин понял, что избавиться от Сида можно лишь одним способом – дать ему как следует по кумполу, чтобы отключился на время. Парень стоял, втянув голову в плечи, мокрый и, несмотря на всю свою показную ершистость, бесконечно несчастный. Вениамин отвел взгляд в сторону.
– Ладно, идем, – пробормотал он, глядя на разукрашенную амебообразными пятнами стену и вроде бы ни к кому не обращаясь.
А Сиду и этого довольно – стараясь спрятать счастливую улыбку, парень несколько раз быстро провел ладонью по мокрому лицу.
– Ну, коли столковались, так переодевайтесь, – Жан-Мари ткнул кулаком в узел, что держал в руках Вениамин. – Хай пошибче, сыберы, пошибче!