Всплеск воинственной религиозности, направленный в определенное русло, легко может перерасти во всеобщее восстание против империи. Конечный итог подобного стихийного восстания мог быть только один – кровь и еще более жестокая тирания. Граис теперь отчетливо понимал, что его возвращение в Йер могло привести к еще большему обострению и без того напряженной обстановки в находящейся под диктатом Кахимской империи стране. Любой его неосторожный шаг, не до конца продуманное действие могли оказаться тем камнем, который, упав на чашу весов, нарушил бы неустойчивое равновесие между жизнью и смертью сотен тысяч ни в чем не повинных людей. Граису было прекрасно известно о том, как жестоко расправляется Кахимская империя с непокорными народами.
Граис медленно провел ладонью по влажному от нестерпимой духоты лицу.
Ему, несомненно, сопутствовала удача. Не окажись Граис в тюрьме, он непременно отправился бы в Меллению искать встречи с Сирхом, которая скорее всего оказалась бы безрезультатной. Если в своей напыщенной самоуверенности Сирх не понимает, что своими проповедями подталкивает страну к краю пропасти, то и слова нежданно вернувшегося учителя не смогут его ни в чем убедить. Открытая же поддержка Сирха Граисом, как предлагал сделать это Кричет, только ускорила бы неминуемую трагическую развязку…
Неужели руководитель проекта не понимал этого?..
Ночь не принесла с собой прохлады, которую с надеждой и вожделением ожидали изнывающие от духоты и смрада узники. Перед самым закатом на улице прошел небольшой дождик, и влажные испарения, поднимающиеся над раскаленной землей, заполнили камеру.
Митей, который уже не мог даже кашлять, корчился на подстилке из соломы, хватая широко разинутым ртом удушливый воздух. Попытки Граиса снять астматический приступ успеха не возымели. Погружать же несчастного Митея в гипнотический сон он не решался, боясь, что во сне больной может задохнуться.
Старик и Слим, растянувшись на полу, пытались уснуть. Грудвар же по-прежнему не отходил от сидевшего рядом с больным Граиса.
– Послушай, Граис, – тихим шепотом произнес он, когда, напоив Митея остатками воды, ксенос устало привалился к стене. – Про тебя говорят, что ты можешь творить чудеса…
– Люди обычно называют чудом то, чему не могут найти объяснения, – ответил Граис.
– Ты возвращал здоровье безнадежно больным, – продолжал Грудвар.
– Как видишь, Митею я ничем не могу помочь.
– Но ведь были же и те, кого ты излечивал.
– Врачевание – это не чудо, а искусство, в котором я кое-что смыслю. Но, уверяю тебя, существуют целители и более искусные, нежели я.
– Я слышал, что во время одной из своих проповедей ты воспарил над землей. Это правда?
– Способность побороть тяжесть, приковывающую тело к земле, называется левитацией. Подобное умение демонстрируют за деньги фокусники из страны Гриз. У них я и выучился этому трюку.
– Что-то я прежде не видел таких фокусов, – с сомнением покачал головой Грудвар. – Еще я слышал, что ты можешь заставить человека созерцать страны, которых не существует на свете.
– Ты хочешь там побывать? – спросил Граис.
– Не сейчас, – немного подумав, отказался Грудвар. – Сейчас я хотел бы оказаться на свободе.
– В этом я тебе помочь не могу, – ответил Граис.
– Не можешь или не хочешь? – спросил Грудвар.
– Не пытайся играть со мной в слова, – устало улыбнулся в темноте Граис. – Я ясно ответил тебе – нет.
Грудвар как бы в недоумении хмыкнул.
– Разве ты сам, Граис, не говорил о том, что святой долг всякого человека помочь тому, кто взывает о помощи.
– Я не в силах перенести тебя за стены этой тюрьмы, – ответил Граис.
У него не было абсолютно никакого желания спорить с Грудваром. Сейчас он чувствовал лишь усталость – слишком много сил уходило на то, чтобы поддерживать жизнь в разбитом болезнью теле Митея. А стоило ли это делать? Митей был обречен. Для того, чтобы спасти его, требовалась интенсивная терапия, которую невозможно было обеспечить в условиях Йера.
– Ты ведь сумел в свое время убежать из-под стражи. – Это снова был Грудвар. Граис было решил, что бородач уснул, однако он все еще сидел рядом, неподвижный и невидимый в кромешной тьме, царящей в камере. – Как тебе это удалось?
– Все было совсем не так, как ты думаешь, – не стал вдаваться в объяснения Граис. – Мой опыт вряд ли чем-то тебе поможет.
– И все же, – никак не желал отставать от него Грудвар.
– Ты ведь собирался бежать по дороге на ониксовые копи, – напомнил Граис Грудвару его же собственные слова.
– А, – по легкому движению воздуха у щеки Граис решил, что его собеседник махнул рукой. – Это была пустая бравада. Перед отправкой на рудники каторжников заковывают в кандалы. Со скованными ногами, к каждой из которых к тому же подвешено по каменному ядру, не очень-то побегаешь. Бежать нужно сейчас, до вынесения приговора.
– У тебя есть какой-то план? – просто так, без особого интереса спросил Граис.
– Главное – выбраться из камеры, – наклонившись к самому уху Граиса, зашептал Грудвар. – На первом этаже только несколько человек охраны. При неожиданном нападении справиться с ними не составит труда. А уже с оружием в руках можно будет попробовать пробиться за ворота.
– План, достойный самоубийцы, – устало заметил Граис.
– Не скажи, – возразил ему Грудвар. – Ночью шалеи отдыхают, полностью полагаясь на надежность дверей и запоров.
– И каким же образом ты собираешься открыть замок?
– Дверь камеры закрывается только на засов.
– Какая разница, если он находится снаружи, а ты – внутри.
– Я подумал, – вкрадчиво начал Грудвар. – Что, если ты обладаешь способностью перемещать свое тело по воздуху, то, возможно, сумеешь и отодвинуть засов, не прикасаясь к нему руками.
Граис ничего не ответил.
А что он мог сказать Грудвару? Что жизни одного-двух йеритов ничего не стоят по сравнению с теми проблемами, которые предстояло решить ксеносу? Ведь если он поможет Грудвару бежать, то уже не сможет рассчитывать на благожелательное отношение к себе наместника. А то еще и самому придется скрываться, чтобы не оказаться обвиненным в пособничестве бунтовщикам… А сколько еще охранников убьют Грудвар и Слим, прорываясь на свободу? Да и смогут ли они сами выбраться за тюремные стены?..
– Эй, – негромко окликнул Граиса Грудвар. – Ты что молчишь?
– У каждого свой Путь к Поднебесному, Грудвар, – ответил ему Граис. – И если уж ты встал на него, то идти следует до конца.
– Ты хочешь сказать, что у нас с тобой разные пути?
– Похоже, что так.
– Разве ты не хочешь увидеть Йер свободным?
– Сейчас не время говорить об этом. – Граис вздохнул. – Я очень устал… Мне нужно хотя бы немного отдохнуть…