Без сомнения наши предки верили в будущую, загробную жизнь. Об этом свидетельствуют многие традиции, уходящие своими корнями в прошлое. К таким традициям можно отнести обычай поминать покойников в тризнах и радуницах; класть в гроб умершего его вещи. На могилах умерших произносились тосты, проводились пиршества, и даже в домах живых приглашались людьми покойные родственники на хлеб и соль, чтобы вкусить еду за одним столом.
— Я тебя не очень запугал?
— Напротив, во мне проснулся живой интерес палеонтолога, теолога, геолога и филолога вместе взятые, — шуча, ответил Александр. На его лице не было и тени испуга.
— Теперь я понимаю, почему он выбрал тебя. Мои мысли слишком тяжелы стали, даже Мор не может остановить время и изменить в нем законы, ибо они сделаны не им.
— Ты рассказываешь интересно и увлекательно, но иногда говоришь загадками.
— Ты разгадаешь их, я в этом уверен, твой пытливый разум и все замечающее сознание понравятся ему, я в этом уверен. Когда-то я был таким же как и ты. Я изучал науки, исследовал мир, но в глубинах сознания я всегда знал, что все это пустое, мир намного интереснее, чем мы его видим. Просто его от нас кто-то скрывает, он закрыл наш взор, ограничил в возможностях и держит человечество, словно в черном квадрате, во мраке незнания и слепоты. И мы ничего не можем с этим поделать, не мы эти законы придумали, нас ими обложили, ограничили со всех сторон.
— Может он ждет, пока мы прозреем? — вдруг спросил, не без иронии, Александр, с любопытством, поглядывающий в окно на заскучавшего Громова.
— Ну что ж, ступай к нему. Когда вернешься, все расскажи.
— Непременно, дедушка, — воскликнул в порыве юношеской радости Александр. — Я там долго не задержусь. Туда съезжу и скоро обратно вернусь. Жди меня к ужину.
Иван Трофимович наблюдал, как спешно его внук собирается. Затем он проводил его до крыльца, дальше не пошел. С Громовым он попрощался тяжелым старческим обремененным взглядом, охваченным надеждой. Когда машина тронулась, старик тихо произнес слова полные трепета, отцовского волнения и нежных чувств к любимому внуку:
— Позаботься о нем. Я отдаю тебе самое дорогое, что у меня есть.
Машина Громова подъехала к зданию, где располагался офис специальной службы «Черный квадрат». Как только Громов вышел из машины, он сразу заметил, что в оцеплении здания солдат нет. Вместе с Александром Громов подошел к входу. Здесь, к его удивлению, находился майор Береза, лейтенант, полковник и пропавшие солдаты. Несколько врачей в белых халатах оказывали помощь нуждающимся. Люди Громова ситуацию, казавшуюся ночью непредсказуемой, взяли под контроль. Теперь вход охранялся четырьмя военными, подчиняющимися Громову.
К Громову подскочил лейтенант и сообщил о событии, которое произошло во время его отсутствия.
— Вы были правы, подполковник, — начал лейтенант.
— В чем? — спросил Громов.
— Все определилось. Наши люди сами вышли из офиса. Но только …
Он поглядел на присевших у стены солдат, на лежащих товарищей, и продолжил:
— Я не могу понять, что там произошло. Все они, словно потеряли память.
— Какие у них симптомы? Раны на телах есть?
— Ранений нет ни у кого, — ответил лейтенант. Симптомы, — задумавшись, ответил лейтенант, — головная боль, туман в голове и еще … Они ничего не помнят из того, что произошло с ними там… в здании. Только один солдат вспомнил, как спускался по темным ступенькам куда-то вниз. Наверное, это бред. Откуда там ступени, ведущие вниз, это ведь первый этаж. Я что-то не припоминаю, чтобы с обратной стороны этого здания…
— Значит, потерь среди личного состава нет? — перебил его Громов, получив желаемый ответ.
— Нет, — выпалил лейтенант, с интересом поглядывая на мальчика. — Ваш сынишка? Как зовут? — он улыбнулся, приветливо, глядя на Александра.
— Меня зовут …
— Лейтенант! — грубо перебил Громов. — Я благодарю ваших людей за помощь и сотрудничество, а теперь оставьте нас. Дальше все будет под моим контролем.
— Как скажите, — лейтенант сделал приветствие, приложив руку к голове, и отошел к солдатам, которые понемногу начали приходить в чувство. — Вы отправляйтесь в лазарет! — командовал лейтенант, ведь он был единственным из офицеров не пострадавший.
Когда солдаты, офицеры и врачи покинули вход, и остались только четверо солдат из охраны, Громов велел своим людям уйти в казармы. Он подошел к массивным дверям и остановился, раздумывая.
Для Александра все это было интересно и непонятно. Что здесь произошло? И зачем его, подростка, пригласили сюда, в Кремль?
— Запомни эти двери, — сказал Громов, в его глазах было что-то неопределенное, таинственное и нерешительное, казалось, что он колебался. Он почувствовал свою нерешительность, и чтобы не выглядеть перед подростком неуверенным, взял себя в руки. — Сюда многие годы приходил твой дед. Здесь была его работа. Теперь ее будешь выполнять ты.
— А я справлюсь? — неуверенным и заинтригованным голосом сказал Александр. — Иван Трофимович доверяет тебе, значит, в тебя верю и я.
Мальчик посмотрел, изучающе на двери, но ничего особенного не нашел: двери, как двери.
— Это что, игра какая-то? — спросил удивленный Александр, полагая, что его разыгрывают.
— Твой дед сказал мне, что ты справишься.
— Но, что там?
— Моя задача оберегать жизнь и здоровье президента, а твоя — управлять специальным тайным отделом, который называется «Черный квадрат».
— Управлять? — переспросил Александр. Он поправил очки на носу и поморщил носик, искривив при этом губы, как это делают, когда не понимают.
— Да, управлять, и еще выполнять мои поручения, — пояснил Громов.
— Я буду работать в службе безопасности президента?
— Совершенно верно.
Мальчик подошел к двери и взялся за металлическую ручку. Он подумал, что все ответы на свои вопросы он скорее найдет там, за этими обычными, на первый взгляд, дверями.
— Тогда идемте, вы мне все покажете, я ведь в первый раз.
Громов улыбнулся.
— Мне нельзя с тобой. Только ты можешь идти туда.
Мальчик вопросительно посмотрел на Громова, и, не спрашивая его, открыл дверь и вошел внутрь. Он оказался в небольшой прихожей между двух дверей. Справа, на стене горела лампа. Александр сразу увидел большой черный квадрат, изображенный на второй двери. «Наверное, мне сюда, — подумал Александр». Он потянул дверь за ручку и вошел. Здесь он увидел три светящиеся белым светом ступени, ведущие куда-то вниз. Остальные ступени были покрыты мраком. Он осторожно, под впечатлением, охваченный юношеской любознательностью, наполненный смелостью, не боясь ничего, опустил ногу на первую ступеньку. Как только он это сделал, эта ступенька заиграла нотой «ре». Звук был приятным, добрым, наполняющий сердце покоем и, каким-то неописуемым теплом. Он сделал еще пару шагов по ступенькам и услышал ноты «ми» и «си». «Как это забавно, — подумал он. — Значит, это была игра. Здорово!» Четвертая ступенька, как только Александр дошел до нее, засветилась желтым люминесцентным свечением, но звука, когда он наступил на нее, не последовало. «Интересно, — подумал Александр, — откуда льется этот приятный свет». Дело в том, что Александр не видел на ступенях ни одной лампочки. Ступени светились, словно изнутри. Пятая ступенька зажглась зеленым светом, шестая — голубым, следующая — синим. Он оглянулся и посмотрел на удивительный блеск ступеней, горевших разными цветами. Свет падал на стены и отражался в наклонном потолке.