Глядя на то, как самозабвенно продолжает Витька свои опыты, можно было решить, что он и думать забыл о ситуации, в которой мы оказадись. А ведь нам как-то еще предстояло выбираться отсюда. Этот новоявленный естествоиспытатель аккуратно клал предмет на песок, после чего начинал отходить от него. Всем своим видом он как будто хотел показать, что его совершенно не интересует судьба оставленной вещи. И вдруг, отойдя, как ему казалось, на достаточное расстояние, он внезапно оборачивался. Если предмет все еще лежал на песке, Витька с равнодушным видом отворачивался от него и делал еще несколько шагов, после чего повторял свой финт с внезапным разворотом. Когда же предмет бесследно исчезал, на лице Витьки появлялось разочарованное выражение, словно у малыша, которому вместо конфеты подсунули пустой фантик.
То, чем занимался Витька, и в особености то, как он это делал, мне лично напоминало игру в мальчика с пальчик. Но, как ни странно, наблюдая за его игрой, я и сам понемногу начал приходить в себя. Черная, высасывающая душу тоска превращалась в легкую грусть, а отчаянная безнадежность как-то незаметно, сама собой исчезла, оставив после себя лишь легкое марево сожаления о том, что все получается не так, как хочется, да и вообще жизнь, видимо, состоит по большей части из ошибок, просчетов и разочарований.
Когда у Витьки в карманах закончилось все, что можно было выбросить, он приступил к ревизии моих карманов. У меня оказалось куда меньше мусора, чем у Витьки, и тогда он потребовал, чтобы я отдал ему бумажник с деньгами.
– Зачем тебе деньги, Анатоль? – принялся увещевать меня Витька, когда я наотрез отказался отдать ему всю имеющуюся у меня наличность. – Посмотри вокруг, – Витька красноречивым жестом обвел горизонт, – что и у кого ты здесь собираешься покупать? Мы попали в уникальный, возможно, единственный в своем роде мир, где деньги ровным счетом ничего не значат.
– Ну уж нет! – Я вытряхнул на ладонь горсть мелочи и вручил ее Витьке. – Этого тебе хватит, чтобы поиграть.
– Не будь скупердяем, Анатоль, – попытался пристыдить меня Витька.
– Я припомню тебе эти слова, когда возле очередного табачного ларька ты попросишь у меня денег на сигареты, – пообещал я ему.
– Ты думаешь, здесь можно отыскать табачный ларек? – Витька горько усмехнулся и с сомнением покачал головой.
– Я надеюсь, что когда-нибудь мы все же вернемся в реальность, где водятся табачные ларьки, – ответил я. – И мне не хотелось бы оказаться там без гроша в кармане.
– Знаешь, Анатоль… – Витька с задумчивым видом ссыпал мелочь к себе в карман. – У меня появилось одно очень недоброе предчувствие по поводу того, сумеем ли мы выбраться отсюда без посторонней помощи.
У меня тотчас же тоже возникло нехорошее подозрение.
– Надеюсь, ты не оставил клиппер где-нибудь по дороге на песке, чтобы убедиться в том, что он исчезнет так же, как все остальные предметы?
– Ну что за нелепые подозрения, Анатоль! – с искренним возмущением воскликнул Витька.
Чтобы окончательно развеять все сомнения, он достал клиппер и показал его мне.
– Клиппер-то у нас есть, – продолжил свою мысль Витька. – Вот сработает ли он в местных условиях?
– А почему, собственно, он должен отказать? – не понял я.
– Но ведь зажигалка отказала.
– Ну и что с того?
– Мне кажется, что в этом мире ни один даже самый простой прибор или механизм не будет работать.
– Почему ты так думаешь? – снова ничего не понял я.
– Посмотри вокруг, Анатоль. – Витька обвел рукой окрестности с уже изрядно надоевшим мне красно-бурым пейзажем. – Это мир, проглоченный энтропией. Здесь ничего никогда не происходит. Мы оказались здесь по чистой случайности, и мир старается как можно скорее уничтожить все следы нашего пребывания в нем.
Я недоверчиво посмотрел по сторонам, пытаясь понять, имеет ли очередная Витькина фантазия хоть какую-то реальную почву под собой? Витька был мастером на всевозможные выдумки, но, следует отдать ему должное, порою в голову ему приходили вполне здравые мысли, да притом еще и такие, до которых не мог додуматься никто другой. Все дело было в особенности Витькиного мышления, позволявшего ему не просто взглянуть на проблему под необычным углом, а как бы рассматривать ее одновременно с нескольких разных позиций.
– Хочешь доказательств? – усмехнулся Витька.
– Да было бы неплохо, – согласился я.
Витька протянул руку.
– Дай пистолет.
– Зачем? – насторожился я.
– Не бойся, – снова усмехнулся Витька, – я не собираюсь сводить счеты с жизнью. Давай. – Он требовательно дернул кончиками пальцев.
Я достал из кармана пистолет и вложил его рукоятку в Витькину ладонь.
Внимательно осмотрев пистолет со всех сторон, Витька оттянул затвор и, показав мне патрон, послал его в патронник. Затем он поднял руку с пистолетом над головой и нажал на спусковой крючок. Сухо щелкнул боек, ударивший по капсюлю. И больше ничего не произошло.
Витька опустил руку с пистолетом, снова оттянул затвор и выбросил на руку патрон. Перевернув его, он показал мне раздавленный бойком капсюль. Я смотрел на крошечную вмятину на капсюле так, словно это была бездна, собирающаяся проглотить меня вместе со всем этим миром.
– Ну как, убедительно? – спросил Витька.
– Более чем, – ответил я.
Витька сунул невыстреливший патрон к себе в карман и вернул мне пистолет.
– Так ты полагаешь, что этот мир способен поглотить все, что угодно? – спросил я.
– Проделанные мною опыты убеждают меня в этом, – с солидным видом склонил голову Витька.
Должно быть, сейчас он представлял себя маститым ученым, сделавшим открытие мировой значимости.
– А как же мы? – задал я наконец-то главный вопрос.
– Я полагаю, что мы до сих пор еще целы, потому что представляем собой частицы иного мира, вместе с царящими в нем физическими законами. Справиться с нами труднее, чем с брошенными на песок бумажками, поскольку масса наших тел несравнимо больше. Но думаю, что рано или поздно энтропия поглотит и нас.
– И как скоро это произойдет? – спросил я.
– Ты думаешь, я забавлялся, кидая на песок различные предметы? – усмехнулся Витька. – Нет, друг мой Анатоль, я таким образом проверял, не сужается ли вокруг нас зона, в пределах которой действуют привычные нам законы физики.
– И как результаты?
– Поскольку все замеры мне приходилось делать на глаз, то и результаты весьма приблизительные. Но могу с уверенностью сказать, что в ближайшие три-четыре часа энтропийная гибель нам не грозит.
– И все равно, нужно поскорее отсюда убираться, – решительно заявил я.
В следующее мгновение я взмахнул перед лицом рукой, словно пытаясь поймать кружащуюся перед носом муху.