– Я когда проснулась утром, у меня ступня занемела, – всполошилась Нора.
Клео кивнула, будто именно этой дурной вести и ждала. Склонила голову, взялась за тигриный клык, покатала его в пальцах.
– Беспокоит меня другое. Пластиковые обертки на полу. Сомневаюсь я, что это были обертки.
– А что тогда?
– Вероятно, змеиная кожа. Если она была набита могильной землей, ваша подруга насылала смертное проклятие.
– И это…
– Ровно то, что вы подумали. Оно убивает.
– Министр здравоохранения то же самое говорит про сигареты.
Клео не отвела взгляда.
– Сигареты убивают десятилетиями. А под проклятием вы можете погибнуть через несколько недель.
Нора пришла в ужас.
– Вы не очень-то деликатная ведьма, вы в курсе? – заметил я.
– Это черная магия. Тут подслащивать пилюлю ни к чему.
Я попытался утешительно улыбнуться Норе, но та не обратила внимания – разглядывала про́клятую подошву мотоботинка, точно скопление злокачественных опухолей.
– Могильная земля, – сказал я. – То есть наша подруга собирала землю на кладбище?
– Именно. А ее добыть непросто. Нужно идти в определенный час ночи. В определенной фазе Луны. Знать, с чьей могилы берешь землю. Как человек умер. Некоторые ведьмы считают, лучше всего земля с могилы убийцы, младенца младше полугода или человека, который без ума тебя любил. Не все равно, где копать, – над головой, сердцем или ногами. И нужно оставить что-нибудь в благодарность. Обычно пригождаются деньги или виски. Потом замешиваешь землю в сброшенную змеиную кожу с дурным порошком.
– Что такое дурной порошок? – спросила Нора.
– Колдовская водородная бомба. Дурной порошок – духовный яд. Его еще называют «гуфер», слово пришло из Конго – от «куфва», что значит «умирать». Обычно желтоватый порошок, но с могильной землей темнеет – не заметишь. Очень сильный: мало-помалу незаметно пожирает разум. Отравляет рассудок и любовь. Отвращает ближайших друзей, совершенно тебя изолирует, сшибает лоб в лоб со всем миром, оттесняет на грань, на окраину жизни. Он сводит с ума, а это в своем роде хуже смерти.
– То есть наша подруга – кандидат колдовских наук? – спросил я.
– Она блестяще знает черную магию. Без вопросов.
– А что вообще такое черная магия? Вуду? Худу?
– Много чего. Общее обозначение любой магии, которую используют во зло. Я не эксперт. Я понимаю про богиню Земли, заклинания плодородия, духовное очищение, в таком духе. Черная магия нередко подпольная. Передается из поколения в поколение. Тайные полуночные встречи. Древние дневники в кожаных переплетах, заклинания задом наперед. Чердаки, забитые невразумительными ингредиентами – оленьими зародышами, фекалиями ящериц, младенческой кровью. Развлечение не для брезгливых. Но работает. Ваша подруга не из семьи оккультистов?
– Не исключено, – сказал я.
– В общем, она считала, что проклята. Очень старалась это прекратить, возвратить оператору. Хотела его убить. Мне кажется, дело было так. Может, она думала, что туда зайдете не вы, а кто-то другой – тот, кто наложил на нее проклятие. Я бы вам посоветовала отыскать ее и расспросить.
Нора осторожно глянула на меня.
– Вот чем я могу помочь, – продолжала Клео, покашляв. – Отскребите все с подошв ножом или бритвенным лезвием. Ни в коем случае не трогайте голыми руками. Заверните в газету и выбросите все на перекрестке или в чистую пресную реку.
– Гудзон, значит, не подойдет.
– Я вам дам возвратные свечи. – Она снова отошла, присела на корточки у шкафа, порылась на полках. – Еще раз: у меня с такими вещами опыта нет. Вам бы лучше проконсультироваться у черного колдуна.
– И где мы его найдем? В «Дисней Уорлд»?
– Погуглите. Кого-нибудь найдете. Но все настоящие колдуны живут в Луизиане.
Клео вернулась, протянула Норе две свечи – черные у фитиля, белые у основания.
– И на сколько мы разоримся? Пара сотен баксов?
– Бесплатно. Неэтично брать деньги, если человек пострадал от черной магии. Все равно что в неотложке пациенту со смертельным огнестрельным ранением счет выставлять. Постарайтесь спасти свои жизни. Деньги ни при чем.
Задумчиво катая в пальцах тигриный клык, она смотрела, как мы обуваемся. Нора взяла свечи, сообщила, что, вообще-то, в комнате нас было трое, поэтому Клео откопала третью свечу и проводила нас в лавку.
Народу там прибавилось. Элегантная пожилая пара разглядывала свечи-черепа. Четыре школьницы изучали благовония. Юноша, чей отчаянно вылизанный и бодрый студенческий видок выдавал безработного аналитика с Уолл-стрит, читал брошюру «Расписание осенних занятий в „Чарах“».
Магия – забавно и занятно, пока на подошвах у тебя не обнаружилась колдовская водородная бомба.
Видимо, Декстер отчитался о нашей судьбе морковноволосому кассиру, потому что оба теперь не отрывали от нас завороженных взглядов.
Шуганув белого перса, Клео выпустила нас наружу.
– Удачи, – сказала она.
– Спасибо, – промямлила Нора и вышла.
Я задержался:
– А если я во все это не верю? Меня воспитывали в католичестве.
Клео невозмутимо воззрилась на меня, хотя в черных глазах на миг, честное слово, вспыхнуло веселье.
– Тогда, надо думать, вам нечего бояться.
Сосредоточенно хмурясь, она захлопнула дверь и ринулась в гущу толпы – несомненно, возвращалась под красный свет своей берлоги.
46
– Как думаешь, мы умрем? – нервно спросила Нора, когда мы двинулись прочь от «Чар».
– Все имеют такое свойство.
– В ближайшие дни. От дурного порошка. Она же сказала: он убивает, а ты не замечаешь.
– Бывшие жены тоже прекрасно это умеют. Из того, что она сказала, интереснее всего другое: что черная магия передается из поколения в поколение.
– Думаешь, Кордовы это и прячут? Что у них там все ведьмы?
Я смолчал. Абсурд, конечно. И однако Кордова – творческий чудак, окопался в уединенном поместье, а оно, если вдуматься, идеальная чашка Петри для выращивания диковинных и нелепых культур. Клео утверждала, что Александра весьма искусна в колдовстве. От кого-то же она научилась творить заклинания.
Но кому предназначалось заклятие черной кости – мне? Сотворила, зная, что я буду расследовать ее гибель и в конце концов окажусь на Генри-стрит? А как же Хоппер? Ему прислали плюшевую обезьяну, он откуда-то знал, что Александра захаживала в «Клавирхаус». Или она проклинала кого-то другого? Иона видела у нее под дверью двоих мужчин. Допустим, один – Тео Кордова. Может, Александра полагала недругами семью? Вот Хоппер считает, что во всем виноваты они. Скажем, они преследовали ее, искали, боялись, что она вот-вот их разоблачит. Она ведь следила за мной – отчего ее родные бесспорно могли занервничать.