– Ладно, работай и будь поответственней.
– Управляемые бомбы подвезли, значит, нужен точечный удар?
– Тебе, Вова, какая разница? Ты обеспечь, чтобы мы слетали без проблем, а то получится как в прошлом году. Мы на посадку, а передняя стойка не зафиксирована. Пришлось выставлять ее.
– Я не виноват, что шланг лопнул. Комиссия потом выяснила, что он был дефективным.
– Вот я и говорю, поответственней. Здесь все новое, но если надо – замени.
– Ты, командир, думай, как отлетать, а подготовка на мне.
– Ладно, не обижайся.
– Какие могут быть обиды, Паша? Все нормально.
Пестов вернулся в городок, состоящий из рядов модулей различных типов и размеров. За ними полоса отчуждения да колючки. За ней на позициях охранения и обороны бойцы сирийского спецподразделения. В канонирах новые танки и БМП, между ними зенитные установки, крупнокалиберные пулеметы. Авиабаза охранялась хорошо.
В воздухе гудела пара «Ми-24». Они облетали территорию, прилегающую к аэродрому.
Он прошел к модулю, нажал ручку двери отсека штурмана. Она поддалась, Масатов не закрывался. От кого?
Штурман тут же проснулся, приподнялся на кровати и спросил:
– Что-то случилось, командир?
Пестов присел на стул.
– Только что был у Грубанова.
– С чего бы?
– Не сам же пошел. Он вызвал. Короче, Костя, у нас работа в районе Абу-Дияза. Штаб Мосада Хабара надо ликвидировать.
– Откуда информация, что там штаб именно Хабара?
– Ты не проснулся? Ну откуда может исходить информация? Из разведотдела.
– Сирийцы сбросили?
– Да.
– Сколько уже разбили таких штабов, а Хабар уходил. Не получится ли так же и сегодня?
– Это не наша проблема. Мы слетаем, сбросим бомбы и вернемся. С остальным есть кому разбираться.
Масатов потянулся.
– Понял. Когда вылет?
– В восемнадцать ноль-ноль. Сейчас приведи себя в порядок, затем обед, медпункт и получение задания.
– Инструктаж?
– Без него.
– Прикрытие будет?
– А оно нужно?
– Да с истребителями как-то спокойней.
– Одни пойдем.
– Машину готовят?
– Конечно. Давай, я жду тебя у себя.
– Понял, командир. Эх, не дал ты мне сон досмотреть.
– Что, Валентина приснилась?
Пестов усмехнулся.
– А ты догадливый. Снилось, будто мы с женой в России, гуляем по берегу пруда, который за аэродромом. Она цветочки рвет, ромашки, венки плетет. А платьице короткое, когда наклоняется, много чего на виду. Я ее сзади обнял, хотел поцеловать, а тут ты!..
– Ночью досмотришь свой сон.
– Ага! Уже. Теперь поздняк метаться.
– Ну, извини.
– Да ладно, толку-то ото сна? Вот если бы это было наяву. С Ольгой разговаривал? К ней, наверное, Ирка приезжала и хвасталась, что наконец-то познала настоящую жизнь?
– Да.
– И хрен с ней!
Штурман прошел в душ, Пестов вернулся к себе.
Через полчаса офицеры пообедали в столовой, в 16.30 направились в медицинский пункт. Осмотр проводился за час до вылета, поэтому у друзей было время. Они шли не спеша.
Пестов взглянул на штурмана и спросил:
– О чем задумался, Костя?
– Ты, Паша, как пройдем медосмотр, оставь меня с Топаловой наедине.
Майор усмехнулся:
– Зачем?
– Стас подвалить стесняется, попросил меня намекнуть на его чувства.
– Не выйдет ли во вред такая спешка?
– Да я просто поговорю с ней.
– Да, конечно. Только ты и сам знаешь, что женщинам далеко не всегда нравится, когда к ним подъезжают вот так, напрямую. Вдобавок Стас сам должен поговорить с ней.
– А как? Поздним вечером заявиться в женский модуль? Она в отличие от нас живет не одна. У медиков, как и у технического персонала, секции на двух-трех человек. Пригласить к себе? Так можно и по физиономии получить.
– А разговор что даст? О чем ты будешь с ней беседовать?
– Это мое дело.
– Ладно, хочешь – говори, но я бы на твоем месте не торопился.
– Чего ждать-то, Паша?
– Слушай, а может, мне с ней переговорить? Объяснить, что Левин влюбился в нее, а как признаться в этом, не знает.
Масатов усмехнулся:
– Ага! А она тебе, дескать, ваше-то какое дело, товарищ майор? Капитан сам не мог подойти? Или еще хуже. Передайте своему бывшему штурману, что он меня совершенно не интересует.
– Но это Топалова тебе и сейчас может сказать.
– Скажет – передам Стасу, он и отвалит.
– Не понимаю, на что он надеется. Здесь даже поухаживать невозможно, прогуляться негде. Не будут же они под ручку по городку между модулей вышагивать на виду у всех?
– Ты прав. Куда ни глянь, везде засада. И так не пойдет, и этак.
– Вот и я о том же. Хотя вариант есть.
Штурман посмотрел на командира:
– Что ты имеешь в виду?
– Можно попробовать пригласить Топалову, скажем, на мой день рождения. Он как раз через две недели.
– Так она и согласится.
– Да не одну позвать, а с начальником медслужбы. Мы с ним в давних хороших отношениях, службу тащили вместе. Коля только военно-медицинскую академию окончил, я – училище летчиков. С начмедом договориться можно легко. Он решит вопрос с присутствием на праздничном мероприятии своей подчиненной. Соберемся у меня, подвалишь ты с техником и Стасом. Дальше уж как сложится. Все будет зависеть от него.
– А что, Паша, отличная идея. Но я все же сегодня тоже поговорю с ней.
– Смотри, не испорти дело!
– Постараюсь.
В 17.00 экипаж «Су-24» был в кабинете, где проводился медосмотр. Дежурство Топаловой заканчивалось через два часа, но выглядела она немного уставшей. Да и немудрено. За сутки через нее проходило множество людей. Это не в России, где летают раз в неделю.
Докторша в звании лейтенанта встряхнула термометры, передала их летчикам и предложила им присесть на скамейку.
Сама устроилась за столом, открыла журнал и начала задавать стандартные вопросы:
– Как самочувствие?
– Отличное, – ответил Пестов.
– Питание?
– По распорядку.