– Видимо, он несудим, – внимательно поглядел на труп Гуров.
– Скорее всего, не сидел, это и мне показалось, – согласился эксперт. – Но правила обязывают. Следов на полу столько, что и гадать не стоит. Рабочие и просто посторонние, те, кто оконные и дверные блоки вынимал, тут наследили так и напылили до такой степени, что просто нечего искать.
– А это что такое? – Гуров кивнул в углубление в полу.
– Очень похоже на тайник, вы сами посмотрите, товарищ полковник. Перекрытия тут деревянные, еще дореволюционные, с засыпкой. Толщина от чистового потолка нижней квартиры до чистового паркетного пола второго этажа почти шестьдесят сантиметров. Взломан паркет, причем почти по всей комнате. Такое ощущение, что они не знали точно, где тайник.
– А вы уверены, что это тайник? – на всякий случай спросил Гуров.
– Посмотрите сами. – Эксперт пожал плечами и протянул сыщику фонарик.
Гуров присел на корточки. Да, пожалуй, Андрей Иванович был прав. Несущие балки перекрытия были подшиты снизу черновым потолком, на который был насыпан шлак, выполнявший функцию тепло– и звукоизоляции. Сверху шел черновой пол, на который уже клали выравнивающие лаги, дощатый настил и на него уже паркет. Весь этот слоеный пирог был нарушен лишь в одном месте. Короб из досок отгораживал засыпанные части перекрытия, и в этом защищенном пространстве, полном пыли, паутины и дохлых пауков, четко выделялся след чего-то прямоугольного, простоявшего здесь десятки, если не (страшно представляемое слово) сотню лет.
– Я так понимаю, что всю эту конструкцию собирали тут в то же время, что и все перекрытие, – сказал Гуров. – Больно уж древесина одинаковая. И вы полагаете, что они вскрывали паркет и простукивали весь пол?
– Полагаю, что так и есть, – согласился эксперт.
– А вы знаете, что еще в одной комнате так же вскрыт почти весь паркет? – вдруг сказал Бойцов, молча топтавшийся все это время за спиной Гурова.
– Да? И что? – Сыщик непонимающе посмотрел на участкового.
– Мы, когда сюда приходили в прошлый раз, проходили почти по всем комнатам. Паркет был вскрыт только во второй от лестницы комнате. В которой и жил тот самый Иван Николаевич Холин. А теперь вот и здесь.
– Ну-ка. – Гуров нахмурился и кивнул на вход. – Пройдись в темпе по всем комнатам. Точно, что паркет вскрыт только в двух комнатах?
Бойцов кивнул и с довольным видом выскочил в коридор. Эксперт, молча наблюдавший за полковником и его молодым помощником, спросил наконец:
– У вас есть какая-то информация или соображения на этот счет?
– Пока я не могу вам сказать ничего определенного. – Гуров отрицательно покачал головой, прислушиваясь к быстрым шагам Бойцова.
Наконец участковый появился в дверях. Он посмотрел на эксперта с помощником, потом на Гурова. Лев Иванович еле заметно кивнул.
– Точно, как я и сказал. Паркет вскрыт в той комнате, где жил Холин, и вот в этой. Кстати, в комнате Холина тоже в двух местах пытались вскрыть перекрытие. А еще со стены сбита штукатурка.
– Какая штукатурка?
– А напротив лестницы. В том месте, где как раз была надпись на стене. Ее сбили, а то бы вы, Лев Иванович, ее увидели сразу.
Выяснилось, что следователь уже допросил сторожа, дежурившего в эту ночь. Сторож никого не видел, на площадку никого не пропускал, и самовольно никто не проходил. Гуров отвел старика в сторону и уселся с ним на бетонных плитах.
– Слушайте, как вас зовут? – спросил сыщик.
– Макаров, – буркнул старик и стал смотреть на носки своих стоптанных рабочих ботинок.
– Ну а по имени и отчеству?
– Зовите Макаров, и все. Меня так все зовут. И следователю я все рассказал. Чего я вам-то добавлю?
– Ну, Макаров так Макаров, – согласился Гуров. – Я с вами хотел поговорить по другому делу. Понимаете, я не следователь, я из уголовного розыска. И то, что я у вас буду спрашивать, я не буду заставлять вас подписывать. Я даже не стану ничего писать. Я знаю, что люди, как минимум двое, зашли на территорию строительной площадки, вошли в крайний дом и довольно долго там занимались чем-то шумным. Вы не могли не слышать, но мне это и не важно. Важно, что вы их могли видеть.
– Никого я не видел, – отрезал старик. – Не было никого, а то бы я… у меня и телефон есть. В два счета полицию бы вызвал.
– Да, конечно. – Гуров понизил голос. – Я даже не буду спрашивать о том, какой у вас с ними был уговор. То ли они вам заплатили, то ли бутылку поставили, то ли они вам пригрозили. Мне не важно. Вы посмотрите на вот эти фотографии и покажите мне, кто из них приходил вчера.
Гуров вытащил из кармана пиджака несколько фотографий и незаметно положил между собой и сторожем на плиты. Он аккуратно и ловко разложил их прямо перед стариком, чтобы тому было удобнее смотреть на лица подозреваемых. Судя по тому, что Макаров не стал сразу отнекиваться и отказываться, Гуров понял, что не ошибся. И что его блеф сработал. Старик искоса посмотрел на фото, потом повернул голову и стал разглядывать. Гуров решил его приободрить:
– Просто ткните пальцем в тех, кого видели, а я потом соберу фотографии и уйду.
– Этот, – ткнул старик сморщенным пальцем в фотографию Игоря Самарина.
– А остальные? – удивился и одновременно обрадовался Гуров.
Сторож покачал головой и снова стал смотреть на свои ботинки. Гуров задал последний вопрос:
– Сколько их сюда вошло? Двое или трое?
– Трое, – тихо ответил старик.
– Спасибо, Макаров. – Гуров собрал фотографии и, прежде чем подняться и слезть с плиты, хлопнул старика по плечу.
Другого сторожа привезли через час. Гуров велел всем выметаться из прорабского вагончика, а Бойцову прикрыть дверь и никого не пускать. Сторож все время нервно скреб прокуренным пальцем щетину на сморщенной шее и бегал глазами. Чувствовал он себя явно неуютно.
– Зовут вас Николай Андреевич? – спросил Гуров.
– Точно так, – кивнул сторож с готовностью. – Мишин Николай Андреевич.
– Говорят, вы всю жизнь в этой организации на стройке проработали? – спросил Гуров, демонстрируя уважение.
– Ну, сколько их уж поменялось с советского-то времени, – солидно кивнул старик. – Начинал так еще с «Химтяжстроя». СМУ-7, треста № 1.
– А потом?
– А потом капитализм пришел. И началось. То один хозяин, то другой. Приватизация всякая произошла. Теперь уж и не знаю, кто у нас хозяин, а название так раз пять менялось. А я вот… сухой, как пенек, и никто меня отсюда и не выкорчевывает. Без нас как?
– Это да, – согласился сыщик. – Когда вся жизнь в одном коллективе, в одной организации, так ведь прикипаешь ты к ней, наверное, да?
Старик покивал головой и стал скорбно смотреть в окно на улицу. Гуров выдержал небольшую паузу, потом спросил: