– Она всегда видела правду, Гар, – возразил я. – Так все будет и в этот раз, если мы ничего не изменим.

– Так ты говоришь, пожары, дым до неба, смерч и серая рать на тракте? И чтобы изменить такое будущее, надо развязать все нити в этом непонятном клубке с личем, Жабой-Рэем и Харконгерами?

– Теперь получается, что все пришло именно к этому. Их склад…

– А кстати, ты знаешь, насколько надежно защищен их склад? – перебил он.

– Нет, хотя догадываюсь. Если все это, как я думаю, связано с некромагами, и если Жаба-Рэй перед смертью действительно нацарапал герб Харконгеров, тот самый, что красуется на воротах их склада и на печати для деловых бумаг… Получается, нам нужно наведаться к ним. Не самим, а вместе с людьми из Дома Реликвий. Понаблюдать и решить, что делать дальше.

– Нам? – Гаррота внимательно смотрел на меня прозрачно-голубыми, как море на мелководье в солнечный день, глазами.

– Ты ведь поможешь мне в этом деле?

Он помолчал.

– И если я помогу тебе в этом, наверняка крайне рисковом и непростом, деле, что ты скажешь мне, брат мой вор?

Я подался к нему, серьезно глядя в глаза, ответил:

– Я пожму твою руку, крепко обниму и шепну на ухо: теперь мы в расчете, брат мой разбойник.

Вот за что он мне нравился – за быстроту. Он был хитрым, жестким, властным, он и его приспешники убили не меньше людей, чем я обокрал, но он быстро думал, быстро делал и не мутил воду почем зря. Приняв решение, атаман Гаррота начинал действовать подобно тарану, с грохотом и треском выносящему замковые ворота.

Сверкнув белозубой улыбкой, хозяин «Тихой ночки» вскочил, выбрался из-за стола и подхватил меня под локоть:

– Так зови этих людей из Дома Реликвий, беспокойный брат мой. У них карета? Едем к складу Харконгеров, осмотримся.

Глава 6

Смолк перестук копыт и скрип, карета остановилась. Правил Саир, как звали выжившего в драке с личем усача, рядом сидел незнакомый мне стражник, а сзади пристроился Маунти. За каретой бежала третья лошадь, привязанная поводом. Внутри напротив меня расположились Барлоу и Гаррота, а сбоку Тира.

На ремне снова висела старая сумка, которую сестре пришлось мне отдать. Котомку, где лежали предметы из стенного шкафа Жабы-Рэя, я спрятал неподалеку от «Горячей похлебки».

Всхрапнул конь, прошелестела листва в порыве ветра. Тира хмурилась и барабанила пальцами по колену и наконец не выдержала:

– Ну и чего ты пялишься на меня?

Гаррота, с полуулыбкой наблюдавший за ней, огладил бороду.

– Ослеплен твоей красотой, прекрасная Тира Викантина. Я и не думал, что у Кея такая…

– Полегче, разбойник! – проворчал Барлоу.

– И что же я такого сказал? – обернулся к нему Гаррота. – Всего лишь комплимент красивой женщине. Подозреваю, в вашем скучном замке она не часто слышит их от окружающих ее мужланов.

– Слушай, ты! – Барлоу начал приподниматься, и пришлось вмешиваться мне.

– Вы двое – хватит! Собираетесь драться прямо в карете? Нам вместе работать.

– Барлоу, не надо, – сказала Тира. – А ты, Кей, скажи своему дружку, чтобы он не лез ко мне, иначе получит в морду. Не от Барлоу – от меня.

– Буду счастлив, когда мое лицо вступит в соприкосновение с пальчиками подобной красавицы, – немедленно откликнулся Гаррота с чисто андаманской велеречивостью. – Равно как и с любой другой частью того бесподобного тела, что я вижу напротив себя.

Барлоу снова начал закипать, а глаза Тиры опасно блеснули, и рука легла на кинжал.

– Заткнуться всем! – рявкнул я, не выдержав. – Теперь просто сидите молча!

Потом достал «Око Кабала», отодвинув занавеску на окне, выглянул. Карета стояла на пригородном тракте, уходящем от Зангара на восток, вдоль побережья, в сторону Гарвиана. Сбоку за редкими деревьями находилось хозяйство братьев Харконгеров. Отсюда было видно только длинное приземистое здание склада, но я знал, что за ним находится кузня, лавка с кучей пристроек и ристалище, большая площадка с бруствером, местом для тренировочных боев, стрельбищем. Был там и деревянный помост для зрителей, вокруг которого проводили конные состязания.

– Эти ведь Харконгеры – они оружейники, а? – подал голос Барлоу. – И торгуют, и сами в своих кузнях клинки с наконечниками делают. Слыхал я, склад их стоит на месте старого храма, и под ним остались катакомбы или вроде того.

– Храм Кабала Трехглазого, – сказала Тира. – Бог-Кузнец, он изобрел кузнечный горн и плавку металлов, его почитают в гильдии магов-металлургов, да и алхимики тоже. И он был первым, кто научился… – помедлив, она сделала неопределенный жест, – не знаю, как это назвать. Объединять металлы и человеческую плоть. Кабал Трехглазый был божественным другом Некратора, и тот передал ему часть тайных знаний. Кабал умел погружать в свое тело металлические элементы, и не только металлы, но и всякие амулеты, из одного он сделал себе третий глаз во лбу, чтобы видеть магию. Его считают прародителем всех личей.

– Прародитель личей, – повторил я. – Этого не знал. Моя стекляшка, которая помогает различать магию, как раз и названа в честь Кабала. К слову, вы ведь слышали это имя, Теамат Северянин. Тот, который сто лет назад справился с гильдией некромагов, вступив с союз с другими магическими Домами.

– Ага, всякие сказки про него рассказывают, – сказал Барлоу. – Вроде он летал на какой-то колеснице богов – что это вообще такое? Ну и другое толкуют… мамки в сказках детишкам. А я и не верю, что такой человек вправду был. Про него ж говорят даже, что он из-за Срединного хребта на своей колеснице прилетел, прямо из Падшего мира! Точно сказки.

– Вроде бы все же был такой. И он действительно летал на огромном странном звере… Так вот, я слышал, Теамат Северянин был почитателем Кабала Трехглазого, его адептом. Вот почему про Теамата сейчас вспомнил. Ну и к тому же он участвовал в сражениях с колдунами, воевал против них вместе с другими Домами, и, как говорят, без Теамата с его летающим чудищем у магов тогда ничего бы не получилось. Все это так перепутано… Ладно, что бы там ни было, Харконгеры построили склад и остальное свое хозяйство на месте заброшенного храма Бога-Кузнеца, это известно точно. И, возможно, как-то связано с нашим делом.

Через «Око Кабала» виднелась паутина силы, накрывающая длинное здание склада мерцающим колпаком, и я снова надолго замолчал, изучая ее.

– Что, так плохо? – спросила наконец Тира.

– Плохо, – кивнул я. – У них паутина подвижная, через такую с ходу не пройти.

– Что ж ты за вор такой хилый? – заговорил Барлоу. – Увидел чего посложней – и сразу в кусты.

Вздохнув, я опустил стекляшку, повернулся к нему:

– В кустах лежала твоя мамка, когда твой папка отымел ее и зачал узколобое недоразумение, сидящее напротив меня.