– Мы не реагируем на ваш долбаный Зов, – с вызовом заявил проводник.
– Ничего страшного. Накачанные химией люди тоже будут нам полезны. С вашей помощью мы расширим рамки эксперимента. Все ясно?
– Кроме одного, – сказал Дорогин, – зачем вы нам это рассказали? Чтобы понаблюдать за нашей реакцией и получить садистское удовольствие?
– Я предупредил того, кто слушает нас с помощью хитроумной аппаратуры, встроенной в ваши комбинезоны, – вдруг повысив голос, пояснил враг. – Участь вашей инспекторской группы ожидает всех, кто придет в Зону с целью отыскать источник Зова.
– В следующий раз будет летная погода, сюда прилетят «вертушки» и выжгут ваш серпентарий к чертовой матери, – заявил Бибик. – Тоже мне, Гитлер нашелся, грозит он всему миру из волчьего логова. Дурак ты, парень.
– Пусть прилетают, – саблист подал знак помощникам. – Одним ретранслятором можно и пожертвовать. И десятком «стингеров» тоже. «Вертушки» разбомбят ложную цель, а мы собьем реальные машины. Кто останется внакладе?
– Вакуумной бомбой жахнут, достанется и ложной, и натуральной цели.
– Нет, Бибик, серьезным оружием центр Зоны атаковать никто не разрешит. Так что ваш прогноз не сбудется. – Враг обернулся к бойцам. – Уносите пленных. Да не вздумайте развязывать, пока не запрете в клетках. До встречи, господа ходоки. До последней встречи.
Бойцы ухватили пленников за ремни разгрузок и вязки на ногах и потащили, видимо, для пущего эффекта – ногами вперед, к едва заметному среди серых руин входу в «волчье логово». По пути проводник без устали вертел головой, пытаясь увидеть как можно больше, но толком так ничего и не рассмотрел. Да разглядывать было, по сути, нечего. Развалины выглядели, как и везде, унылыми и безжизненными, а особых примет, или тем более указателей, поблизости не наблюдалось. Все, что сталкер успел «срисовать» и запомнить, – это лица, да и то замаскированные бликами и тонировкой масок.
Дорогин заметил и того меньше. Полковник успел определить тип запорного механизма входных ворот бункера и сосчитать количество дверей в длинном коридоре, по которому пленников тащили довольно долго. Дверей насчиталось больше двадцати, и на них не было никаких надписей или номеров, лишь дважды встретились значки радиационной опасности. Вот одну из таких помеченных дверей и открыли перед своеобразным конвоем двое охранников всё в той же синей униформе «солдат удачи».
За дверью, вопреки тревожным ожиданиям, обнаружился вовсе не склад радиоактивных отходов и не хранилище изотопов, а просторный зал с высоким сводчатым потолком, отдаленно напоминающий станцию метро. Сходство дополняли проложенные прямо по полу рельсы и зияющее в одной из стен жерло тоннеля. На рельсах стояла небольшая дрезина, к которой была прицеплена открытая вагонетка с двумя рядами сидений и просторным отделением для груза.
– Кажется, я начинаю прозревать, – негромко произнес Бибик, когда бойцы, не особо церемонясь, забросили пленников в кузов вагонетки.
– Вы о чем? – шепнул Дорогин.
– О маскировке этого бункера, об охране как бы из наемников и о ложной цели, про которую толковал этот тип в маске. Теперь все становится на свои места. Мне почти все понятно.
– Мне тоже. Лаборатория работает на наемников, а они в порядке взаимных расчетов прикрывают ученых. Комбинация простая и эффективная.
– Ничего она не простая, вы меня не дослушали, господин полковник! – Бибик вытянул шею, чтобы шептать прямо Дорогину в ухо. – Никакие это не наемники! И лаборатории тут никакой нет! Только ретранслятор и сортировочный пункт. Думаете, нас зачем на вагонетку погрузили? Покатать? Нет, мы еще даже близко к лаборатории не подошли.
– Постойте, Бибик, я не понимаю, – Дорогин поморщился. – Давайте по порядку. Если охрана этого места не наемники, то кто?
– Спецназ!
– Да ну-у… – разочарованно протянул полковник.
– Бывший! Точно вам говорю! Я троих узнал, пока нас сюда тащили. Один из них два года назад из боевого выхода не вернулся, а двое год назад пропали. «Мертвые души»! Вот почему нас и повязали так легко: спецназ все-таки, а не какие-нибудь «вохры».
– Интересно, – полковник удивительно легко сменил недоверие на любопытство. – А почему они под наемников маскируются? Для солидности?
– Ну и для этого тоже, но в первую очередь они на невнимательности играют. Знаете, есть такой тест на наблюдательность: на спор сунуть палец в задницу, а потом облизать…
– Бибик, а посерьезнее нельзя?! Хотя бы сейчас.
– Я серьезно! Выигрывает тот, кто заметит, что экзаменатор сунул один палец, а облизал другой. Так и тут. Лаборатория, которая работает на наемников, реально существует и находится в подвале высотки в двух шагах от той, под которой мы сейчас кукуем. Понимаете? Точно такая же шестнадцатиэтажка… была когда-то… близнец! И народ туда приходит в той же униформе, и лишних людей туда не пускают, отстреливают на раз. Вся разница в том, что за сутки перед Выбросом в реальной лаборатории наемников все двери задраивают наглухо, а тут полным ходом принимают «живой товар» и задраиваются лишь в последний момент. Но кто в здравом уме сюда за сутки до Выброса припрется и будет искать отличия?
– Мы.
– А, ну да… но мы-то с другой целью пришли. Понимаете теперь, в чем фокус?
– Понимаю, – Дорогин задумался. – Но вопросы все равно остаются. Почему сами «приемщики живого товара» не поддаются Зову? Не все же они псионики, как этот саблист.
– Я слыхал, у наемников имеются особые амулеты. Может, у этих тоже? Хотя, возможно, они колются чем-то или все «на колесах», как и мы. Если бывшие вояки тут обитают, то и секретные снадобья у них могут быть с военных складов. Почему нет? Думаю, о безопасности своей охраны подпольные исследователи должны были позаботиться в первую очередь. Еще до того, как начали с Зовом экспериментировать.
– Возможно. А настоящий источник – не ретранслятор, а генератор, блок управления и все остальное – находится в лаборатории. Так?
– Необязательно, – Бибик цокнул языком. – Но не думаю, что у этого кренделя с саблей реально безграничное финансирование. Исследования стоят дорого, на несколько бункеров денег могло и не хватить, да и подопытных удобнее мучить непосредственно у генератора… наверное. Короче, будем надеяться, что у них все яйца в одной корзине: и виварий, и аппаратная, и секционный зал.
– «Надеяться»? – Дорогин усмехнулся. – Еще вы, похоже, надеетесь вырваться из этой ловушки?
– Само собой, – уверенно ответил проводник. – А вы нет?
– Увидим, – Дорогин взглядом указал на севших впереди охранников.
Бибик умолк и не раскрывал рта до следующей станции. Как выяснилось, конечной. Дорогин тоже молчал и, глядя на мелькающие под потолком тоннеля лампы, анализировал ощущения. Маленькая дрезина на электрической тяге развила неплохую скорость. Не прошло и минуты, как лампы слились в длинную светящуюся нить. Одновременно заложило уши. Это означало, что произошел перепад давления и, судя по сигналам вестибулярного аппарата, перепад был отрицательным. Дорогин сглотнул вязкую слюну. Заложенность прошла сразу. Значит, нырнули не так уж глубоко. Полковник прикинул скорость вагонетки, вспомнил карту местности и пришел к выводу, что тоннель в этом месте идет под дном залива, недалеко от того места, где располагается пристань. Через какое-то время путь пошел вверх, давление выросло и, чтобы избавиться от заложенности в ушах, снова пришлось сглотнуть. Видимо, теперь тоннель шел под грунтом противоположного берега. Еще километр пути, и тоннелю пришлось бы снова уйти вниз, под дно самой Припяти, но маршрут оборвался в зале, очень похожем на станцию в первом бункере.