Мартин с остервенением пихал в «хопфул» новую обойму с гранатами, которую, разумеется, переклинило. Каким бы совершенным ни было оружие, в нем остается достаточно механики, способной заклинить затвор, перекосить патрон в стволе или дать осечку. Да и вообще эти гранатометные магазины, насколько я уже понял после случая с Сэмом и вертолетом, не самая надежная вещь. По старинке закидывать выстрелы прямо в дуло подствольника, как в «калаше», выходит немногим медленнее, зато вернее.
Пока Мартин возился с гранатометом, раненая псевдоплоть, воспользовавшись тем, что автоматный огонь ослаб вдвое, в бешенстве метнулась вперед и дважды молниеносно атаковала американца своими крабьими лапами, но оба раза тому удалось уклониться, разминувшись со страшными зазубренными конечностями всего в нескольких сантиметрах. Однако реакция у парня что надо. Промазав, псевдоплоть вспорола своими костяными копытами металлическую стену ангара за спиной Донахью, оставив в стене огромные безобразные отверстия с рваными краями.
Эвона! Что же такое сделали с тварью эти яйцеголовые ученые, если ее конечности стали тверже железа, а сила удара стала сравнима с силой удара механического кузнечного молота?..
Я замешкался с гранатометным выстрелом и теперь опасался пускать в ход подствольник, чтобы не превратить Мартина в нашпигованный осколками фарш. Однако на автоматные пули тварь, дорвавшись до американца, больше не обращала внимания; они с пронзительным визгом рикошетили от ее железобетонного черепа и супертвердых хитиновых конечностей. Патроны в моем автомате стремительно заканчивались, и мне необходимо было время на перезарядку. Похоже, Мартину пришел конец.
Тем временем неожиданно и очень кстати ожил Камачо. То ли его оглушило всего на несколько мгновений, то ли он просто прикинулся мертвым (что в столкновении с псевдоплотью является большой ошибкой, так как после победы над противником она обычно рассекает труп передними лапами-пилами на мелкие куски, чтобы удобнее было запихивать их в крошечный ротик) – так или иначе, Альваро внезапно приподнялся на локте, подтянул к себе за ремень автомат и выпустил в свинокраба длинную очередь, поразив тварь в незащищенное хитиновой броней брюхо и заставив ее оглушительно заверещать от боли. Если бы не его вмешательство, я бы не дал за жизнь Мартина дохлой крысы. Реакция реакцией, но сражаться в таком бешеном темпе врукопашную с существом, для которого это вполне средний темп, а панцирь выдерживает прямое попадание из автомата, можно не дольше нескольких мгновений, после чего неизменно обнаруживаешь себя наколотым на острые хитиновые копыта.
Псевдоплоть развернулась всем корпусом и скакнула в сторону Альваро. В этот момент Донахью наконец удалось высвободить обойму и вщелкнуть ее как следует. В следующее мгновение мы втроем обрушили на живучую тварь гранатный залп.
Все-таки пятачок свободного пространства перед ангаром не очень подходил для гранатной атаки. Видимо, погибшие военные сталкеры так и не решились пустить в ход гранатометы. Псевдоплоть находилась от нас слишком близко, и нас всех троих разметало по двору ударной волной. Меня крепко впечатало спиной в соседний сборный домик; пожалуй, если бы не шлем, мне бы точно размозжило затылок о металлическую стену. Над моей головой по стене наискосок хлестнули гранатные осколки.
Тварь все же пострадала больше нас. Взрывом ей разворотило у основания одну из устрашающих боевых конечностей, рассекло грудь и снесло часть черепа. На утоптанную землю хлестнула черная кровь чудовища. Угрожающе бормоча и болезненно постанывая, припадая на поврежденные ноги, контуженная и ошарашенная нашим напором псевдоплоть начала пятиться. Она отступала до тех пор, пока не наткнулась бесформенным массивным задом на стену пищеблока. Тогда она повернулась, кинулась в двери и быстро протиснулась внутрь.
Я мутным взором обвел поле битвы. Неподалеку от меня, бессмысленно раскачивая головой, распластался по стене ангара Мартин Донахью, через прозрачное забрало шлема было видно, что из носа у него обильно струится густая темная кровь. Наверное, я выглядел не лучше. Чуть дальше стоял на четвереньках Альваро Камачо, в нескольких метрах от него валялся без чувств Сэм Галлахер, рядом с ним, чертыхаясь, поднимался с земли Андрей Стеценко, а ближе к пищеблоку лежал в траве труп Хе-Хе.
Кой черт занес меня на эти галеры?..
Мартин оклемался первым. Он опустился на колени перед телохранителем и, стащив с его головы шлем, ногтем большого пальца начал надавливать ему ногтем на активную точку ниже носа – прекрасное средство привести в себя потерявшего сознание человека по методу цигун. Надо только точно знать расположение точки.
Пошатываясь, ощущая шум в голове и боль во всех мышцах, словно наутро после слишком интенсивной тренировки, я прошел мимо них, хлопнул по спине Камачо, который уже начал было подниматься на ноги – Альваро снова опустился на четвереньки и хрипло послал меня по-испански, рефлекс нормальный, – и склонился над распростертым на земле Хе-Хе. К моему удивлению, этот оболтус был жив: его спас бронежилет. Правда, супертвердая лапа гигантской псевдоплоти, увенчанная страшными зазубринами, все же пропорола защитный костюм и оставила на груди моего помощника, наискосок через солнечное сплетение, глубокую рваную рану. Однако если бы не костюм, Хе-Хе сейчас мало чем отличался бы от того супового набора, в который превратились охранявшие лагерь военные сталкеры.
Я быстро вколол напарнику прямо в рану пару шприцов антидота и стимулятор. Хе-Хе застонал, не открывая глаз. Затем я вынул из рюкзака баллончик с гермоспреем и, пару раз энергично встряхнув его, обильно полил рану мгновенно твердеющей на воздухе пеной. Мне очень не понравились посиневшие края раны. В принципе, псевдоплоть не ядовита, но от этой гигантской образины я уже ожидал чего угодно. Кроме того, на ее зазубренных конечностях вполне мог находиться трупный яд, оставшийся от разделки падали, которую я видел у нее в кормушке.
Подсунув помощнику под голову рюкзак, чтобы он не подавился запавшим языком, я продолжил изучать наши потери. Исчезнувший во время боя переводчик Миша Пустельга обнаружился довольно скоро. Он сидел на корточках, забившись в угол, образованный сетчатым ограждением, вцепившись мертвой хваткой в автомат, и время от времени вздрагивал, спрятав лицо в коленях. Его перепачканный рвотой шлем валялся рядом.
Ах ты, слепая собака.
Поглядывая на двери ангара, в котором исчезла гигантская псевдоплоть, я приблизился к Мише. Он с ужасом поднял голову, уставив на меня выпученные глаза с расширившимися зрачками. Я присел перед ним на корточки, положил руку на цевье Мишиного «хопфула» и с трудом выдрал его из скрюченных пальцев хозяина, после чего наотмашь хлестнул Мишу ладонью по лицу – крест-накрест. Пустельга поперхнулся и вскинул на меня уже вполне осмысленный взгляд – виноватый и обиженный одновременно.
– Это… сталкер… – пробормотал он.
– К воротам! – злобно скомандовал я.
Так, тут вроде бы тоже навели относительный порядок. Забросив трофейное оружие за спину, я торопливо направился к Донахью. Тот как раз завершал реанимационные мероприятия. Галлахер был успешно приведен в чувство и усажен возле стены ангара. Я тоже присел перед ним на корточки, но бить не стал – в данном случае эта терапия была неэффективна.