— Все равно, — упрямится Гляпа. — Соглашение есть соглашение. Я сам пошел в Зону с Хвостом, никто меня не принуждал.
Честный… Если у Гляпы есть мать, то мне ее жалко. Воспитала сыночка в понятиях благородства, а он взял, да и свалил в Зону. А может, не мать виновата, а просто сыночек книжек начитался. Только здесь его благородства и не хватало! Не Хвост, так другие попользуются им и спасибо не скажут, посмеются только. Злость меня душит. Ну что это за мир такой, где честный человек вроде дурачка? Везде так, а в Зоне стократно. Можно слыть честным, умные так и делают, но быть им себе дороже. И я, наверное, такой же. Ведь Аспида-то я обманул, хотя сколько угодно могу заявлять, что он сам обманулся, потому что очень хотел этого… Не сказал ведь я Аспиду, что не стану подыгрывать «Свободе» и не попрошу за нее Исполнитель Желаний. Ну и правильно сделал, что не сказал! А как иначе? Или ты обманываешь партнера, или он тебя обманывает, исключение я делаю только для тех, с кем хожу по Зоне. Гадский мир. Тяжело видеть, как гибнут наивные честные мальчики, а еще тяжелее видеть, как Зона гнет их и превращает… в Хвостов.
— Бери «шнек», Гляпа, — говорю я ему. — Весь хабар бери, и «шнек» тоже. Дарю. Бери и чеши отсюда во все лопатки! Уходи из Зоны, слышишь? С этим капиталом ты сможешь начать какое-нибудь дело, ну или в крайнем случае прожить безбедно несколько лет. Только уходи отсюда и никогда больше не возвращайся!
Пауза. Мне чуть ли не слышно, как Гляпа озадаченно хлопает глазами.
— Это не подвох, — убеждаю я. — Бери. Дерево ты гулкое, а все же мне нравишься. На, бери! — Поднимаю «шнек» и, полуобернувшись, протягиваю ему. — Это твое, сам отдаю. Тебе нужнее. Пойдешь — в спину не выстрелю, слово чести…
Он колеблется и не может отвести взгляд от «шнека». Да бери же! Едва ли не силой всовываю ему артефакт в руку. На! Почувствуй, что такое большие деньги. Это приз. Может, я поступаю неправильно, но считаю, что в Зоне человек заслуживает награду уже за то, что остался человеком. Если остался. И я знаю, что потом сильно пожалею о своей щедрости, но это будет потом…
— Ты… Это… — бормочет Гляпа. — Ты… правда так решил?
— Нет, разыгрываю тебя, блин! Шутки с тобой шучу! Бери и уходи. На север идти не советую, я бы на твоем месте обошел станцию с запада и дотопал до «Ста рентген». Только не хвастайся там своей добычей и не свети ее. Сидору продашь, он в курсе. Бери и уходи, пока я не передумал!
— Нет, так мне не нравится, — артачится он. — Я подожду.
— Чего ты подождешь, дурачок? Пси-удара? Выброса?
— Ну, может, ты передумаешь… Не хотелось бы пользоваться, когда ты вот так… сгоряча…
— Сгоряча или не сгоряча — мое дело! — рычу я. — К тебе у меня не будет никаких претензий, обещаю. Иди!
Гляпа все равно мнется.
— Бери и топай отсюда, кому сказано!
Он опускает автомат и прячет хабар в поясной контейнер, а что не влезло — в рюкзак. Парень все еще ошарашен, но он мне поверил, и это сейчас для меня самое радостное. Есть еще в Зоне люди, есть! Они могут договориться. Они могут поверить друг другу. Зачем я отдал «шнек»? Да от радости отдал и не жалею о том! Но пусть Гляпа скорее уходит, пока я не пожалел о потере. Я ведь не такой херувимчик, как он, меня и Зона ломала, и те, кто по Зоне ходит. Они сделали меня похожим на них, так что напрасно ты теряешь время, парень. Ну, топай же!
— Я расскажу в «Харчах», как все было, — обещает Гляпа.
— Сделай одолжение. Удачи!
— И тебе… то есть вам обоим удачи.
Он спускается в овраг, а я стою, будто оглушенный, и крою себя последними словами. Кретин я, ох, какой кретин! Может, потребовать, чтобы Гляпа вернул «шнек»? Он вернет.
— Я обо всем расскажу в «Харчах», — доносится снизу его голос. — Пусть все наши знают, что зря на тебя наехали, Чемодан!
И я немного оттаиваю. Ну-ну, расскажи. Если дойдешь, конечно. Путь не из приятных. По-хорошему мне стоило бы взять парня с собой, да только наш путь еще хуже. Нет уж, пусть у парнишки будет шанс пожирнее моего. Я действительно хочу, чтобы парень добрался до «Харчей» и чтобы сталкеры клана Штангеля узнали, что есть еще в Зоне типы не от мира сего, вроде меня и Гляпы.
Потом я слышу, как он взбирается по противоположному склону и, достигнув верха, кричит на весь лес: «Хво-о-о-ост!»
Он бы еще кровососа на себя вызвал. Тьфу. Нет, не получится из него сталкера, потому что дерево он деревянное и ничего не понял. С Хвостом и «шнеком» ему до «Харчей» не дойти, и зря пропал бесценный мой артефакт. Гостиница моя в Коктебеле пропала, ну да и черт с ней. Парня вот жалко. Ох, накостылял бы я ему по роже для вразумления, будь он моим напарником, ибо всякому понятно, что лучше ходить живым с разбитой харей, чем лежать мертвым!
Поздно. Вроде тихо вокруг и, по идее, должно быть далеко слышно, а канул Гляпа за деревьями — и будто нет и не было никого. Поганый лес, и сам воздух в нем какой-то вязкий, глотает звуки. Примерно так же их глотает туман, только никакого тумана нет и в помине. Просто обыкновенный аномальный лес. А много ли в Зоне не аномального?
— Зачем ты отдал ему «шнек»? — спрашивает Вычет, а я с подозрением кошусь на него. Нет, вроде просто так любопытствует, не из жадности.
— Просто захотелось, — бурчу, — взял и отдал.
Кажется, для моего родственника «захотелось» — это аргумент.
— А почему Хвост сразу начал стрелять? — спрашивает Вычет. — Мог бы сделать честные глаза, а потом выстрелить нам обоим в спину, чисто и аккуратно…
— Рюкзак, — цежу я сквозь зубы. — И Гляпа.
— Не понял.
— Элементарно, Ватсон. У меня хорошая зрительная память, и Хвост это знает. Пока нас не было, он копался в моем рюкзаке, так? А он запомнил, как лежал рюкзак? Вряд ли. Заподозрил, что я замечу, что он лежит не так, как лежал, ну и решил не рисковать. Это первое. Второе: Гляпа — парень честный и простодушный. Глаза его выдали бы, понятно?
Вычет угукает, а я, выдав два наиболее рациональных объяснения, не озвучиваю еще и третье, совсем простое: патологическую жадность Хвоста. Увидел «шнек», затрясся от возбуждения и не сдюжил с нервами. Бывает такое с некоторыми. Говорят, будто далеко не всем можно показывать груду золота, или бриллиант размером с куриное яйцо, или полный чемодан крупных купюр, — крыша у людей едет. Верю. У Гляпы она не съехала, но какие же правила без исключений?
Ладно, кончено. Что сделано, то сделано. Несколько мгновений я размышляю о том, как странно все получилось: должны были умереть двое, то ли я и Вычет, то ли Гляпа с Хвостом, это как карта легла бы, — а все четверо остались живы. Вот уж воистину — двум смертям не бывать. Не о том фраза, но на данную ситуацию хорошо ложится.
И всё, проехали. Пусть прошлое будет прошлым.
— Пошли, — говорю я. — Последний рывок остался.
Второй час мы лежим на опушке мертвого леса под моросящим дождем. ЧАЭС раскинулась прямо перед нами чертовой уймой своих построек, нам осталось пересечь лишь грунтовку и невеликий пустырь — а ни вправо не рыпнуться, ни влево, ни вперед, ни назад. Вокруг нас работает сразу несколько невидимых пси-излучателей, но на месте нашей лежки притулилась крошечная мертвая зона — правда, голова все равно побаливает, потому что какая-то малая часть пси-излучения просачивается и сюда. Наверное, пси-излучатель, как антенна, имеет диаграмму направленности и боковые лепестки в ней. Они-то нам и достались, но терпеть можно. А вот попробуй отползи всего лишь метра на два в любую сторону — завоешь зверем от боли, потеряешь ориентацию и через пять минут превратишься в зомби. Нам крупно повезло, что мы нашли мертвую зону еще до того, как перестали что-либо соображать. Мы ли вызвали пси-удар одним своим присутствием или излучатели работают по часам — не знаю. Мне только ясно, что это часть оборонительного пояса самого сердца Зоны, а обороны без мертвых зон не бывает.