– Я запретил людям пока на выезд выбираться. Мало ли, разведка у бандитов проедет…
– Правильно. Только тебе еще одно задание будет. Пошли людей в ближайшие к дороге дома, пусть попросят, если есть возможность, спрятаться в погреб или лучше совсем куда-нибудь уйти, на другой конец села, за железную дорогу. Здесь скоро начнут стрелять, а пуля ни возраста, но пола не разбирает. Высовываться вообще никому не рекомендуется. И пусть просят вежливо, чтобы на «Правый сектор» не походить.
– А те вообще никого не предупреждают. Сразу или стреляют, или, в лучшем случае, просто бьют. Амирхан звонил родственнице жены в Котовку. У той «украинские герои» выбили кулаком вставную челюсть ее матери и поднять не дали, ногой раздавили. Старуха теперь есть не может. И новые зубы вставить не сможет. По нынешним ценам на это пенсии не хватит. И еще «грязной татаркой» обозвали…
– Вот потому и следует нам с людьми вежливыми быть. Чтобы разницу видели.
– Да я сам пройду по домам, – пообещал Харис. – Пойдем сначала позицию смотреть?
– Пойдем, – кивнул я.
На машине ехать за пятьсот метров не стоило. Пошли пешком. Со мной приветливо здоровались какие-то люди, которых я узнавал очень смутно. Но они и в Пригожем со мной вежливо здоровались, когда встречались. Я всегда отвечал с той же приветливостью. Отвечал и сейчас. У нас в селе, да и во всей округе, народ всегда был приветливый, и надо очень постараться, чтобы этих людей вывести из себя и заставить взять в руки оружие.
Дорога сразу за окраиной Гавриловки резко сужалась, и продолжалось это везде, куда могли достать мои глаза. Это было нам только на руку. Значит, колонна бандитов будет передвигаться медленно. На скорости тряска может создаться такая, что стоит кому-то расслабиться, как сразу за борт вылетишь.
– Хорошая дорога. Подходящая для работы, – оценил я, осматривая возможности позиции.
Честно говоря, она была не самая удобная. Приходилось или растягивать цепь, что не давало бы возможности флангам стрелять прицельно из-за расстояния, или выставлять ее в два ряда, чтобы первая цепь стреляла из положения лежа, а вторая стреляла с колена. Надежда при этом была на то, что встречной стрельбы не будет. Я выбрал второй вариант, чтобы плотность огня была одновременно и значительной поражающей силой. И еще хотелось верить, что никто из первой цепи не надумает резко вскочить и сплясать от удачной собственной очереди, потому что это дает возможность второй цепи попасть в своего. Не каждый человек обладает достаточной реакцией, чтобы вовремя поднять ствол. Подобные случаи бывали даже в подготовленных и тренированных подразделениях. Об этом я особо предупредил Хариса, который расставлял бойцов из Пригожего, и сам делал им внушение.
Около самой дороги я «забронировал» места для солдат взвода охраны внутренних войск и милицейского спецназа из Барвенкова. Две пулеметные точки решил расположить в кустах у самой дороги, а две – на чердаках ближайших к дороге домов. Самые боеспособные подразделения должны были в корне пресечь возможность прорыва даже нескольких машин в село. В принципе, мне больше негде было разместить людей, и я позвонил майору Головину, чтобы он больше никого не присылал. Выставлять позицию в поле было опасно, противник может заметить. А на рытье окопов у нас уже не было времени, автоколонна могла вскоре появиться.
Головин дал мне номер трубки старшего в группе, что расположилась в лесочке на нашем правом фланге. В группу входили минометные расчеты, снайперы и автоматчики прикрытия. Я прямо по телефону, не боясь быть подслушанным, поскольку при «прослушке» моя трубка отключилась бы, дал удаленной группе подробный инструктаж. После этого, не поленившись, отошел на полкилометра от села, чтобы с дороги рассмотреть свои позиции, и убедился, что противник, не подозревающий о засаде, ничего не увидит. Не каждый бандит из «Правого сектора» или из милиции имеет наметанный глаз подполковника спецназа ГРУ. Тем не менее я отметил три момента в маскировке, которые приказал тут же исправить. Их исправили быстро. Но во второй раз отойти, чтобы проверить позицию, я не смог. Чей-то голос крикнул:
– Едут…
Я перешел ближе к пулеметам, где четверо бойцов взвода охраны готовили оружие для меня: уже подготовленный к стрельбе одноразовый огнемет «Шмель-М» и пять гранатометов «РПГ-7». Два из них зарядили, как я и просил, осколочными сорокамиллиметровыми гранатами, один – бронебойной гранатой, два – термобарическими, конечно, не имеющими мощи огнемета, тем не менее тоже оружием серьезным, и не только убивающим, но, что в нашей ситуации было важно, сильно пугающим противника. Сломать психику врага, превосходящего нас в количественном составе, как я считал, гораздо важнее, чем просто вывести его из строя, убить или ранить. Всех убить или ранить мы, естественно, не сможем, но враг со сломленной психикой уже не поймет своего преимущества в живой силе, более того, он будет бояться и в следующий раз. Он перестанет быть бойцом. Пока еще в нашу сторону ехали бойцы. Вернее, люди, считающие себя бойцами и мечтающие такими стать в реальности. Но я уже знал по опыту, что будет после первого же выстрела из огнемета. И у меня лежали в стороне еще три огнеметные тубы. Подготовить их к стрельбе – дело нескольких секунд. Первый «Шмель» я взял в руки не сразу, как услышал звук двигателей. Постоял немного, рассматривая ползущую по дороге колонну в бинокль, и насчитал двадцать три машины. Столько примерно их и должно было быть по моим подсчетам. Колонна двигалась медленно, и эта медлительность немного нервировала. Я даже испугался, что грузовики остановятся, командиры бандитов посовещаются, решат развернуться и двинут в обратную сторону. И помешать этому мы не смогли бы – слишком далеко от нас находилась колонна. Но время шло, и звук двигателей становился громче и уверенней. Я взял в руки тубу огнемета и в оптический прицел определил не одну, а сразу несколько предпочтительных целей. После моих выстрелов должны вступить в бой минометчики, поэтому я позвонил в лес, где стояла минометная батарея, и спросил, выверены ли прицелы. Меня заверили, что там все готово к стрельбе.
– Я сделаю два выстрела из огнемета. По началу колонны и по концу. Ваша задача – расстреливать середину.
– Мы так и выставляли прицелы, – заверили меня.
– Ждите…
Ко мне подошел старший лейтенант Радий Нечипорук, до этого выверявший прицелы крупнокалиберных пулеметов.
– Товарищ Последний довод… Пора уже…
Если уж у офицера нервы не выдерживали, то у невоенных людей в засаде они могли не выдержать тем более.
– Прорваться смогут… – высказал свои опасения Нечипорук.
А вот не допустить этого – задача моего огнемета. Здесь важно, как во всякой засаде, точно рассчитать момент, когда и противника не подпустишь на опасное для себя расстояние, и не дашь ему возможности уйти. А это позволяет рассчитать только опыт боевых действий. Старший лейтенант такого опыта не имел и потому торопил меня.
– Не мешай, Аккуратист… – потребовал я достаточно громко, понимая, что даю старшему лейтенанту прозвище и, возможно, даже позывной. Он действительно выглядел человеком очень аккуратным, и во внешности, и в одежде. Хотелось надеяться, что и в исполнении своих обязанностей. Пока, по крайней мере, он это демонстрировал.