От мысли о воде меня передернуло, но пиво вернуло все в спокойное русло.
— Значицца так! Вышел, значит, я утром. В магазин. За хлебом, — последнее он сказал с нажимом специально для ёрничающего Сая, — я ведь сегодня дежурный. Ну вот, иду, а там на проселочной дороге мужик. Подозрительный такой. И главное — в форму милиционера переоделся. С начала я решил, что и вправду мент тутошний.
— А на самом деле — инопланетный? — нет, манера Сая может смутить кого угодно. Может прогнать его?
— А какой же ещё?? — Митяй искренне удивился. — Я сразу прикинул, чего вдруг мент с утра в лесу, а не, скажем, на дороге с палочкой полосатой.
— С палочкой гаишник. Этот точно в лес не пойдет. — Костников незаметно присоединился к событиям.
— Ну, какая разница! — Митяй действительно не обращал внимания на мелочи. — Главное, мне что-то как стукнуло — не наш он!
— Мент — точно не наш, — Виктор стал внедрять свою жизненную позицию, — вот Вар-раван — он за народ.
— Так, Виктор, — возмутился я, — не надо собственный жизненный опыт переносить на всех. Менты тоже люди. А про своих придурков оппозиционных — помолчи.
— Ага, ты мне потом покажешь, — вот неуемный, — мента с человеческим лицом.
— Так вот, — Митяй вернул внимание к себе, — как мне стукнуло, я и решил проверить! Говорю — здравствуйте, молодой человек! А сам ему руку протягиваю, я-то помню, что говорили вчера про рукопожатия.
— Ну, и…?
— Ну , так он не стал мою руку протянутую жать! И взял, так, под козырек! А сам без фуражки! А какой нормальный руку к пустой голове прикладывать будет?
— Молодец Митяй, как ты его раскусил, — Виктор обрадовался, — точно, чужой. Боится! Ну, а ты что?
— А что я?. Вон, скрутил, приволок. Во дворе лежит. Скрученный.
— Так, пойдем смотреть, — у меня даже сомнений не было, что мы крепко вляпались. Тоже мне. Шерлокихолмсы.
Двором назвали полянку возле будки, откуда был вход в наше убежище. Та самая микроскопическая полянка. Сейчас на ней валялся человек, перевязанный толстой веревкой наподобие колбасы.
— Во, гад! Лежит, замышляет, — гордо представил Митяй. И проверил, крепко ли веревки держат добычу.
— Развяжи его, — сухо попросил я.
— А не стрельнет? — побеспокоился Виктор.
— Не успеет, — он меня начинал сердить.
Пленника развязали. Видать, из-за сильно затянутых веревок ему было нехорошо.
— Встать! — откуда у меня такой командный голос?
После нескольких попыток человек с трудом поднялся на ноги.
— Кто такой?
— Не бейте. Я во всем признаюсь! — жалобно, даже слишком, пролепетал человек.
— Признавайся, — откуда действительно у меня такие замашки следователя?
— Я больше не буду, — странным образом признался человек.
— Конечно не будешь! — веско проговорил Виктор. — Некому будет!
— Как тебя зовут? — жестом остановив словесные атаки Виктора, спросил я пленника.
— Федя, — пролепетал развязанный.
— Что значит Федя? Представься как положено! — кажется, я сильно давлю.
— Сержант Иванов, — и уже более твердым голосом, — старший сержант милиции Федор Иванов.
Подумав, он добавил:
— Участковый я тут. Вот, шел…
— Я Майер, — сказал я и протянул руку служивому.
Тот пожал её трусливым, но человеческим рукопожатием. Ничего странного.
— А почему руку не подал нашему сотруднику? Когда он протянул? — эко я!
— Да? Ну… Так я, эта…, участковый. При исполнении. Положено официально с незнакомыми! А вдруг он проверяющий? — в логике милиционеру отказать было нельзя.
— А фуражка где его? — Митяй возмутился от всей души. — Спросите у него, где его фуражка!
— Ну, и где твоя фуражка? — строго спросил я.
— Эта… Забыл. Дома.
— Так, отведите товарища внутрь и постарайтесь успокоить, — резюмировал я. — Саша ( это Костникову) — займись им.
Когда мы остались на поляне без гостя, я взревел.
— Ну что? Какого ты решил тут самодеятельностью заниматься? Тоже мне, Чингачгук — кожаный змей! Ты его бил?
— Да ты что? Зачем мне его бить, — возмутился Митяй. Потом подумав, добавил, — так только, пару раз. С носака.
— А что мы теперь с этим делать будем? Что с мужиком делать? Отпустить домой с извинениями? Чтобы через час тут ОМОН нас потрошил? Идиот!
— А может, договориться? Ну, по-людски? — Виктор попробовал спасти ситуацию. — Мол, обознались.
Ага — обознались, думали ты плохой мент, а, оказалось, хороший, — язвил я. — Или ещё лучше, ой извини, мы думали ты инопланетянин, а ты — ещё хуже, мент! И никому ни слова? Мы, мол, секретные.
— Ну, я же как лучше хотел, — загрустил Митяй.
— Хочешь, как лучше, — обойдись без инициативы.
Это я собрался мир спасать от чумы? Это мы — последний оплот земного сопротивления? Да сборище придурков мы! Хотя, поймать бы такого настоящего…
— Так, с пацаном этим, Федей, обходиться вежливо и не задирать, — это я Виктору. — А сейчас — все внутрь. И не высовываться, пока не позову.
Федя угрюмо сидел на диванчике в банкетном зале. Было очевидно, что он понял — ничего плохого с ним больше не сделают и теперь ему стало жалко себя. Пойманного неизвестно кем, посаженного неизвестно куда и зачем.
— Федя, — начал я трудный разговор, — ты понимаешь, тут произошла страшная ошибка.
— Как не понимать. Сам частенько, — Федя неожиданно легко включился в разговор. — Я вот чего без фуражки-то форменной. Вчера я проверял сигнал, мол, по такому-то адресу самогон гонят. Ну понятно, гонют все. А тут пришла информация, что бабка Сабина гонит бурду и народ травит. Ну я с инспекцией пошел. Ну, оказалось, врут. Нормальный самогон. Вреда никакого. Но вот фуражку забыл. Ну, это же понять можно. Служба-то трудная и утомительная. А вы меня отпустите.
— Видите ли, Федор, — начал было я.
— Понятно, так всегда отвечают, когда не хотят отпустить, — грустно произнес служивый. — А что же тогда со мной?
И тут я решил попробовать объяснить ему все. Череда событий пронеслась в моем мозгу волной.
— Ой, — схватившись за голову от неожиданного потока видений, пискнул милиционер, — что это?
Потом подумав, продолжил:
— Во как у вас. Все не по-людски.
— Не трепись, — Митяй вмешался, все ещё надеясь, что его поступок расценят как правильный и полезный — так надо! Слушай старших!