– Я не понял, за что нас закрыли? – спросил он, кивком головы глянув на шконку, под которой лежал мужик с разбитым в хлам лицом. И ладонь к уху поднес, давая понять, что камера на прослушке.
Марат кивнул в знак понимания и пнул ногой по голове, которая неосторожно высунулась из-под шконки.
– Да на Радькова я наехал. А ты под горячую руку попал. Я так понял, следак мне не поверил.
– В чем?
– А в том, что ты не при делах. Он спрашивал, я ответил. Не при делах ты. Я один был. Ну, пацаны на подхвате. Они ничего не знали, просто присутствовали…
– Ну да, и пацаны, – кивнул Ярослав.
И Кафтана он видел, и Старичка, бойцов из команды покойного Рауля. Где-то Марат откопал эти предметы не столь уж далекой старины.
– Ты не при делах, братан. А я всего лишь долг с Радика спросил. Ты же знаешь, он должен был нам.
– Знаю. И могу это подтвердить…
Ярослав смотрел на Марата, а обращался к ментам, которые могли слушать их. Да, он знал Радькова в прошлом и, если надо, расскажет, какая это сволочь.
– Потому что было, потому и можешь. А как подтвердить то, чего не было?.. Насчет Терема разговор был. Типа, мы его с тобой убили.
Ярослав озадаченно нахмурил брови. Похоже, менты начали большую игру – закрыли за вымогательство, которого не было, а подводят под статью за убийство. Терема ему еще никогда не предъявляли, а трех его людей пришить пытались. И убийство этих троих висело мертвым грузом, и расстрел Терема. Так бы все это и дальше висело, если бы Марат не полез к Радькову. Он всколыхнул старое болото, поднялись газы, выползли вурдалаки. Менты уцепились и уже пытаются вытягивать нить правды. И все сейчас зависит от них с Маратом – если они не оговорят друг друга, то все будет путем.
– Бред!
– Ну, это моя вина, – развел руками Марат. – Я намекнул Радькову, что это моя работа. А разговор в записи шел…
– Не было никакой работы. Не трогал ты Терема.
– Говорю же, намекнул, чисто шугануть мужика. Чтобы боялся.
– Ты не убивал Терема, у ментов не может быть доказательств.
– Нет у них доказательств.
– Тогда в чем проблема?
– Они на тебя бочку катили. Типа, ты трех ореховских положил… Ну, может, я поучаствовал… Но ты же знаешь, как дело было.
– Если кто-то поучаствовал, то не мы, – кивнул Ярослав.
– Нет у ментов ничего. И быть не может. Но Радика они мне пришьют, – вздохнул Марат. – Там железобетонно – разговор с угрозами, меченые бабки. Конкретно взяли. Но так я и не отрицаю. Виноват – отвечу.
– Дернул тебя черт, тебе что, денег не хватало?
– Долги отдавать нужно. И вообще… Это ты в бизнесе себя нашел, а я болтаюсь как не пришей… Если бы я знал, что Катя ко мне уйдет, я бы к Радькову не сунулся…
От возмущения у Ярослава завибрировали нервы, до хруста сжались кулаки. И зачем только Марат заговорил про Катю? Нормально же все было – понимание появилось, разговор заладился, но набежала волна и снесла этот хрупкий мост…
– А она ушла, – продолжал Марат, – потому что ты ей изменил…
– Я ей изменил. А как она об этом узнала?
– Если ты думаешь, что это я стукнул… – Марат возмущенно глянул на него. – Когда я тебя сдавал?
– Ну, Катя не мент.
– Клянусь мамой, что я ей ничего не говорил. И я ничего не знал, но догадывался… Я не хочу с тобой об этом говорить, но должен сказать, потому что нас в любой момент могут развести… Я люблю Катю. И ты должен это знать. Знать и понимать… А она любит меня. И полюбила раньше, чем появился ты. Просто я ей такой не нужен. Ты нужен, а я нет.
– Какой такой?
– Да такой, неприкаянный. Сам не знаю, чего хочу. Скачу по жизни как мячик, только пыль летит. А ты – глыба, у твоего корабля конкретный курс… Да и любит она тебя… Честно скажу, не так, как меня, но любит. По-своему любит… Я тебе честно говорю, как другу.
– Мы с тобой не друзья.
– Это ты зря, – покачал головой Марат. – Нам сейчас друг за друга держаться нужно…
Ярослав пожал плечами. В данный момент он плевать хотел на ход следствия, все равно, как там будет. Дело не в показаниях, дело в Кате. Этот камень преткновения разрушил их отношения, он все еще лежит между ними, более того, превратился в огромный валун, который не обойти. Но в то же время Марат говорил правду. Да, Катя любит его, а не мужа. И Марат ее любит… Его можно понять, но как можно простить?..
– За меня крепко взялись, я нутром это чую, – продолжал Марат. – Не отпустят меня, стопудово закроют. Радьков давит, не нужен я ему на свободе… А если вдруг немного дадут… По-любому, Кате я такой не нужен. Пока есть ты, не нужен. А ты есть. И у вас – семья, у вас дети. Она должна быть с тобой… Я ее люблю, поэтому и отпускаю… А в моем доме пусть Фим живет. Ну, пока я не выйду. Как у них там с Ларисой?
– Ты мне зубы не заговаривай!
Фим интересовал Ярослава меньше всего: сейчас он мог думать только о Кате.
Но разговор продолжить не удалось. Дверь вдруг открылась, в камеру ворвались омоновцы с дубинками. Как Марат предрекал, так и случилось. Их развели по разным камерам. А на следующий день Ярослава выпустили. Следователь задал несколько наводящих вопросов по давним убийствам, получил ожидаемый ответ и выписал пропуск.
Замок щелкнул, калитка открылась. И непонятно, кто это сделал. Ярослав надеялся, что Катя. Дома он ее не нашел, телефон не отвечал, и можно было только догадываться, где она пропадает.
Хороший дом у Марата, но не охраняемый. Только система видеонаблюдения и сторожевая собака, которая гавкала на незваного гостя из вольера. Но в доме могла быть прислуга. Деньги Марат получал приличные, с легкостью тратил их на своих баб, и ему ничего не стоило нанять молоденькую и смазливую горничную.
В доме действительно работала горничная. Катя стояла у стола спиной к Ярославу и протирала пыль влажной тряпкой. Бесплатная прислуга. За сеанс любви в день. Ярослава заколотило в приливе душеразрывающих эмоций.
– А почему не в форме? – зло спросил он. – Короткое черное платье, белый фартук, босоножки на прозрачной платформе, как у стриптизерши.
Она повернулась к нему, встала, одной рукой опираясь о мраморную столешницу.
– Не юродствуй!
– А ты не знаешь, для чего Марату нужны бабы?
– Он меня любит. – Ни одна черточка не дрогнула в ее лице, но в глазах вдруг заблестели слезы. И зачем она только впустила его в дом?
– Ты что здесь делаешь? – зло спросил Ярослав.
– Я здесь живу.
– Марата закрыли надолго.
– Я буду его ждать.