– Ты с ним говорил?
– Нет.
– Он нам не отказывал? – чеканил Ярослав.
– Нет. – Фим напряженно смотрел на него, как будто боялся потерять логическую нить.
– Тогда зачем убивать?
– Чтобы подставить тебя.
– И кому это выгодно?
– Марат сидит. А Кафтана и Старичка уже выпустили.
Не упустил Фим логическую нить и до развязки дошел.
– Думаешь, они? – нахмурился Ярослав.
Действительно, Кафтан и Старичок могли подписаться за Марата. Да и за себя тоже. Вряд ли их выпустили окончательно, скорее всего, они вышли под подписку. Их дело не закрыли, а Радьков мог закрыть его одним росчерком пера. Может, они говорили с ним, но получили отказ. В каком-нибудь забытом арсенале могла сохраниться снайперская винтовка, а Кафтан, насколько помнил Ярослав, неплохо стрелял. Сделали ребята дело и позвонили ментам, назвав его имя, – подсказали направление, в котором искать.
– Не знаю.
– Но логика подсказывает.
– А логика подсказывает, – согласно кивнул Фим.
– Логика пляшет… Где они сейчас?
– Без понятия. Ты же сказал, что нам они не нужны.
– Может, они у Марата дома?
– Может быть.
– А там Лариса! – вскинулся Ярослав.
Ларису он всерьез не воспринимал, но все равно будет жаль, если с ней что-то случится. А может, и нет ничего страшного. Ну, поразвлекается девчонка с парнями. Она баба общительная, любвеобильная, ее на всех хватит. Фима только жаль…
– Да, там Лариса… А ты откуда знаешь? – вдруг встрепенулся Фим.
– Как откуда знаю? Подъезжал, видел…
– А подъезжал зачем?
– Думал, что Катя там… Не понял, это что, допрос?
– Да нет, – покачал головой Фим.
– Она сейчас там?
– Нет, мы помирились.
– Все равно надо ехать.
Ярослав готов был ехать куда угодно, хоть к ведьмам на шабаш, лишь бы не оставаться в офисе. Жажда деятельности вдруг обуяла, к тому же в любой момент могли вернуться менты. Вдруг они примут его и закроют… Хоть бы с Катей успеть попрощаться. Она хоть и недостойна этого, но все равно нужно…
Не было никого в доме у Марата. Съезжая, Лариса оставила порядок, и его никто не нарушил. Не было здесь Кафтана и Старичка, это могло говорить лишь о том, что ребята залегли на дно. А после чего они затихарились? То-то и оно…
Из чужого дома Ярослав отправился в свой.
– Папка! – бросилась к отцу Яна.
Огромные банты бултыхались на бегу. И Ромка шумно шлепал ножками за сестрой. Бежит, ручонки распахнуты, рот открыт, глаза горят.
Дочка напрыгнула на отца с одной стороны, сын – с другой. Она повисла на руке, он – на ноге. И от обоих тепло на сердце и свет в душе… И зачем он только изменил Кате? Зачем разбудил вулкан?..
Ярослав посадил дочь на одну руку, сына на другую, внес в дом. Переступая порог, он и думать забыл о Радькове. Но Катя напомнила.
– К нам приходили, – сказала она.
Под ее строгим взглядом Яна сама сползла с отцовской руки.
– Я в курсе.
– Вы обещали танцевальный номер для папы, – повернулась Катя к детям, и они умчались на второй этаж готовиться к выходу.
Ярослав улыбнулся, глядя им вслед. Смотр домашней самодеятельности мог облегчить тяжесть на душе.
– Кушать будешь? – сухо спросила Катя.
Он кивнул, прошел вслед за ней на кухню.
– Ничего не нашли, – сказала она.
– В доме искали?
– Да, все вверх дном перевернули.
Она положила на тарелку вермишель, насыпала сверху тушеного мяса с подливкой.
– Извини, больше ничего нет. Пока убрались…
– И у меня в кабинете обыск был. И в машине смотрели.
– А искали что?
– Подставу. Кто-то меня подставляет. К счастью, на словах.
– На словах?
– Ну, ничего не подбросили…
– А могли подбросить? – Катя смотрела куда-то в сторону.
– Могли.
– Зачем?
– Чтобы меня посадить.
– Мне говорили, что ты за Марата мог заступиться.
– А я должен был заступиться? – Он со стуком опустил вилку на стол.
– Ну, вы же друзья.
– То есть я должен был сесть в тюрьму, чтобы он вышел на свободу?
– Почему сесть в тюрьму? Ты бы просто поговорил с Радьковым…
– Просто с Радьковым поговорил Марат. И где он? Интересное дело, я сажусь в тюрьму, а он выходит на свободу. Я мотаю срок, а он спит с тобой… Очень интересно!
– Если бы ты помог ему выйти, я не спала бы с ним…
– Да ну!
– Но ты не поможешь ему! – с вызовом бросила Катя.
– Я в чем-то виноват?
– Я этого не говорила!
– Да нет, ты именно об этом и говоришь. И не надо мне тут! Я адвоката нанял, он мог его вытащить!
– Мог?
– А я не знаю, кто Радькова грохнул! Кто это сделал, тот Марату очень здорово помог! Хрен его теперь под залог выпустят!
– Тихо! – Катя положила руку ему на плечо, глядя на дверь, в которую могли войти дети, и это мягкое, хотя и не совсем теплое прикосновение успокоило его.
– Не кричи, не на базаре…
– Не буду. – Он накрыл рукой ее ладонь.
Она глянула на него растерянно, но руку выдергивать не стала, только попросила:
– Давай больше не будем об этом говорить.
– Я перед Маратом ни в чем не виноват. Он сам сделал свой выбор. И Радькова я не трогал. Зачем это мне? У меня дети, их отец не должен сидеть в тюрьме.
– Да, их отец не должен сидеть в тюрьме, – эхом отозвалась Катя.
– И не будет, – твердо проговорил Ярослав и, помолчав немного, тихо спросил: – А когда Марат выйдет, ты уйдешь к нему?
– Ты сам во всем виноват. Ладно, не хочу об этом говорить. Тебе уже, наверное, пора?
– Вообще-то я приехал домой.
– Да, конечно, – сухо кивнула она и вышла из кухни.
А Ярослав отправился в спальню, после всех треволнений он очень устал и ему хотелось спать.
Он уже засыпал, когда появилась Катя. Но не одна. Наряженные, напомаженные дети под громкие бодрые «па» исполнили «танго». Спальня большая, места много – им не было тесно. Ярослав аплодировал от души, но Катя объявила, что концерт окончен, и ушла вместе с детьми. Но скоро вернулась.