– Как… как ты оказалась здесь? – спросила я, оглядываясь вокруг. – Тебя освободили?

– Освободили? – Ее бледные глаза расширились. – Меня никогда не освободят, и все из-за тебя – из-за того, что ты натворила. Ты убила моего сына – ты убила меня!

Возможно, после смерти я туго соображала, но в ее словах не прозвучало ответа на мой вопрос.

– Я не понимаю.

– Что же тут непонятного? – Она подплыла ко мне, сверкая босыми ногами. – Ты убила его, зная, что это обернется твоей смертью – и моей смертью.

Допустим. Но я понятия не имела, что мой кинжал убьет и ее. Честное слово. Никто ведь не предупреждал об этом. Я-то полагала, что она, как супергерой Твинки, переживет и ядерную зиму.

– Где мы?

Ее кроваво-красные губы изогнулись.

– Между небом и землей.

– Где-где?

– Что, довольна собой? – продолжала браниться она, пропуская мимо ушей мой вопрос. С ее щек сошли все краски. – Ты думаешь, с его смертью – моей смертью – что-нибудь изменится? Зло все равно останется злом. Ад никуда не денется. Темные дела будут свершаться.

– Но это… это остановит Армагеддон, – сказала я, хлопая ресницами.

Она фыркнула.

– Всего лишь на время, но знаешь ли ты, детка, сколько раз мир вплотную подходил к своему уничтожению? Конец неизбежен.

Я закрыла глаза, внезапно почувствовав слабость.

– Но это произойдет не сейчас.

– Никогда еще я не была так разочарована в существе, которое сама создала, – прошипела она, и, когда я открыла глаза, она стояла передо мной – высокая и пугающая, красивая оболочка. – Хоть капля моей крови течет в твоих жилах?

– Да. – Я сглотнула, но тошнота не прошла.

Она закатила глаза – такого же цвета, как мои.

– Сомневаюсь. Я бы произвела на свет что-нибудь поумнее, похитрее, с настоящим инстинктом выживания.

Я попятилась назад, жадно заглатывая воздух, но никак не могла надышаться.

– Страшно подумать, что я прожила тысячи лет, столько всего преодолела и пала от руки собственной дочери. – Лилит негодовала. – Оказавшейся такой подлой. Но мой сын – он чтил меня. Он поклонялся мне, как и положено, но ты убила его. Ты не мое дитя.

– Я твоя дочь, – процедила я, не сводя с нее глаз. – Дочь, которую ты бросила при рождении. И что, черт возьми, ты ожидала от меня после этого?

– Верности? – ответила она вопросом на вопрос.

Я уставилась на нее, и мне хотелось рассмеяться ей в лицо, но мои губы казались какими-то странными. Онемевшими. Холодными.

– Ты оставила меня с человеком, который хотел меня убить.

– Но ведь не убил? Очевидно, нет.

Покачав головой, я тотчас пожалела об этом. Все поплыло, закружилось.

– Я должна была остановить Лилин. На кону стояло слишком много жизней. Может, тебе плевать. Может, тебя никогда это не беспокоило, но в этом мы с тобой разные. – Чувствуя слабость в ногах, я прислонилась к дереву, но под моим весом оно накренилось.

Отшатнувшись, я смотрела, как рушится огромный дуб, разваливается на куски, превращаясь в труху. Он рассыпался бесшумно. Только что передо мной возвышался могучий великан, воплощая прочность этого мира, и вмиг его не стало.

– Что… происходит? – Широко распахнутыми глазами я смотрела на Лилит.

Она поджала губы и, вскинув подбородок, смерила меня холодным взглядом.

– Ты умираешь. Вот что происходит.

– Разве я сейчас не мертвая?

– И да, и нет. Твое тело уже остыло, не так ли? Но ты не совсем умерла. Пока нет, но скоро умрешь. – Широким взмахом руки она обвела деревья. – Как я уже сказала, ты болтаешься между небесами и Адом. Когда ты попала сюда, наша связь привела сюда и меня. Как только ты окончательно умрешь, умру и я. Создавая тебя, я сильно рисковала. Мы были одним целым, и я предназначала тебя для величия. Я думала, ты будешь такой же, как я.

Теперь кое-что из того, о чем рассказывал Жнец, обретало смысл. Я вспомнила, как он говорил об опасности, которую создала для себя Лилит, когда давала мне жизнь… естественным путем. Но где же Лилин? Почему он не здесь, не с нами?

Я уставилась на мать, и тут до меня дошло. У меня есть душа. И у Лилит есть душа. У Лилин души не было. Он умер и просто перестал существовать. С нами все иначе.

Впрочем, я догадывалась, что теперь это уже не имеет значения.

– Судьба – это все чушь собачья, – сказала я, обхватывая себя ледяными руками. Я их совсем не чувствовала. – Никто не рождается с заданной судьбой. Мы сами управляем своей жизнью.

– Очевидно, – пробормотала она, снова закатывая глаза. – Но посмотри на себя сейчас, куда привел тебя тот путь, который ты выбрала. Что ты знаешь о жизни? Все твое существование было бессмысленно.

Позади нее упало дерево, так же рассыпаясь облаком пыли, а следом за ним еще и еще.

– Неправда. – У меня тряслись ноги, и я не знала, как долго еще простою. – Я знаю дружбу. Я знаю… любовь. А ты ничего не знаешь об этом.

Лилит вздрогнула и надолго замолчала.

– Это не так. Я познала любовь, самую чистую, настоящую.

– Серьезно? – прошептала я. Солнце уже зашло, небо переливалось всеми оттенками фиолетового, под ногами хрустела бурая трава.

– Да. – Ее голос был тихим, далеким, и тогда до меня дошло, что я уже не стою. Я лежала на земле и даже не могла сказать с уверенностью, что в том же месте. Я чувствовала, что проваливаюсь, на этот раз окончательно, в пустоту, и мои глаза медленно закрываются. Мой слух уловил ее последние слова: «Когда я держала тебя на руках и ты смотрела на меня, кроха всего несколько минут от роду, в тот миг я познала самую чистую любовь».

Глава 29

Когда я снова открыла глаза, мне показалось, что прошло всего лишь несколько мгновений и я просто провалилась, упала в какую-то кроличью нору. До моего сознания постепенно дошло, что я смотрю на заснеженные кроны деревьев.

Зрелище завораживало своей красотой.

Крошечные сосульки образовались на концах ветвей, и снег искрился на солнце россыпью белых бриллиантов. Может, это Рай? Я не думала, что в Аду бывает снег и возможна такая благодать. Хотя нет, Рот говорил, что поначалу там все кажется красивым. Я и сама видела. Боль полоснула грудь, как тот кинжал, которым я заколола Лилин. Рот. О боже. Мучительно больно думать о нем и о том, что он, должно быть, переживает.

Пальцы моих рук были холодными.

Как и пальцы ног.

Постойте-ка. Я что, босиком? Мой взгляд спустился по телу, и я разглядела кончики пальцев на ногах. Голубой лак облупился, и, если я действительно попала в Рай, то, по крайней мере, мои ногти должны выглядеть так, будто я недавно сделала педикюр.