И действительно, вскоре крутая поверхность ледника начала выравниваться, сделалась более пологой. Быстрое передвижение людей и оленя постепенно замедлилось. Ещё несколько десятков метров – и они остановились. Казалось, что всё окончилось благополучно. Они просто прокатились с крутой ледяной горки в свое удовольствие. И всё. Для Дмитрия остановка оказалась неожиданной и разочаровала. Он хотел прокатиться ещё:
– Эх, славно проехались! Если бы не «тёрка», так бы и летел до самого дома!
С этими словами, как бы выискивая поддержки, он с улыбкой посмотрел на Загбоя. Однако тот был противоположного мнения. В отличие от русского, благодаря врождённому инстинкту, в это мгновение он видел, слышал и чувствовал то, что заставило его насторожиться и затрепетать. Где-то там впереди, при кратковременном разрыве облаков охотник увидел черную яму. До нее было не больше пятидесяти метров, и только благодаря чуду они не доехали до провала. И ещё. Он явственно слышал отчётливый шум ручья, доносившийся откуда-то снизу. Опытный следопыт чувствовал всем своим существом, что под ними пустота!
Эвенк вскинул руку: «Ча! Замри, не шевелись!» Но эта команда была воспринята только человеком. Учхор неосмотрительно вскочил на ноги.
Ухнуло разом, мгновенно. Снежная площадка, на которой находились люди и олень, диаметром в несколько метров просела, обвалилась под тяжестью. Все трое, ничего не поняв, полетели куда-то вниз, в пугающую неизвестность. В безудержном, стремительном полёте никто не мог задержаться хоть за что-то. Более того, никто не мог сгруппироваться и хоть как-то смягчить приземление. А оно наступило.
Загбой упал на живот. Дмитрий – на левое плечо. Небольшой слой снега смягчил падение, потому что плотное полотно, на которое они упали, оказалось крепким льдом, сковывавшим поверхность горного подгольцового ручья. Рассыпавшаяся перина не смогла помочь Учхору. Бедный олень упал вертикально вниз и сломал себе шею. Не в силах даже приподнять голову, забился в предсмертной агонии.
Дальнейшие события ещё больше ухудшили положение наших героев. Загбой вдруг понял, что они опять поехали. Все трое медленно, с ускорением вновь поплыли вниз, но теперь уже не по шершавому снегу, а по гладкой, идеальной поверхности льда, сковавшего горный ключ в сердце ледника. Чудо природы, непонятно как созданное под влиянием погодных условий, стало очередной непредвиденной ловушкой для людей.
В большей степени промоина в леднике походила на тёмную, холодную пещеру, промытую вешними водами таявших снегов в это время года. Временами при низком атмосферном давлении вода выступала на поверхность и проедала чрево ледника. А в другой период, как сегодня, замерзала, спряталась под крепкий панцирь. В какой-то мере Загбою и Дмитрию повезло, что они упали не в воду, а на лёд.
Но это обстоятельство нисколько не сгладило критическую ситуацию. Выбраться из ледниковой трещины тяжело. Высота до поверхности ледника не менее трёх метров. Стены пещеры были тщательно «облизаны» студёной водой и теперь представляли собой скользкое горло, в котором не за что зацепиться. Люди и олень с более быстрым ускорением, чем на поверхности ледника, снова полетели вниз, в чёрную пустоту.
Загбой тщетно пробовал за что-либо зацепиться. Гладкая поверхность не имела никаких выступов или трещин. Внутри «горла» было сумеречно, как в ненастный, непогожий день. Охотник едва видел спутника, который находился за оленем, у левой стены пещеры и, так же, как и он, не мог хоть что-то сделать, чтобы остановить передвижение. Скорее всего, у него было что-то повреждено, потому что во время соприкосновений со стеной он резко вскрикивал.
Тёмные своды, лёд, холод и неизвестность пугали. Не в силах хоть что-то предпринять в свою защиту, люди катились и ждали неизвестно чего. Вдруг впереди просветлело. Над головой быстро проплыла серая дыра: мутное, в облаках небо, свежий ветерок, первые снежинки непогоды. Это был тот самый провал, который Загбой видел еще там, наверху, во время разрыва облаков. Вполне возможно, что он тоже послужил кому-то ловушкой.
Как будто в подтверждение мыслей охотника, навстречу им пахнуло знакомым смрадом псины, не сравнимым ни с чем запахом свежей крови и тёплым разложением внутренностей. По ледяной поверхности ледникового ручья потянулись чёрные полосы – следы крови.
Все это пролетело в сознании охотника в какие-то доли мгновения, но осмысленно. Загбой понял это своим внутренним чувством человека тайги. Сколько времени прошло в этой круговерти, он не мог сказать. Минуты, секунды, мгновения. Сколько катились они по поверхности ручья: пятьдесят, сто, двести метров об этом мог судить только сам Харги. Впереди был страшный конец.
В сером мраке, в тёмно-голубых оттенках ледяной пещеры охотник увидел нечто чёрное, громоздкое и огромное. Оно приближалось с каждым мгновением, нарастало, увеличивалось и проявлялось. Загбой уже понял, кто это и что сейчас произойдёт. Ужас был в том, что не пятно наплывало на них, а они подъезжали к нему. Под самые ноги, в когтистые лапы, в клыкастую пасть большого чёрного медведя.
За некоторое расстояние, мгновенно оценив ситуацию, Загбой всё же успел предупредить Дмитрия об опасности.
– Лежи, не шевелись! Будь мёртвым! – выкрикнул он.
Удар, столкновение, остановка. Упёршись во что-то, они на какой-то миг замерли. Дмитрий, в сознании которого еще звучали слова проводника, что-то соображал и вдруг ужаснулся, видя, что над ним поднимается что-то огромное, неуклюжее, лохматое. Через мгновение по глухому, парализующему, угрожающему реву он понял, что находится под медвежьими ногами. В голове все перемешалось: предостережение Загбоя, яростный голос амикана и шоковый страх, сковавший все движения. В страхе, с перекошенным лицом он пал ниц, ожидая последний, смертельный удар. Учхор, осознав близость зверя, в панике попытался встать, броситься в бегство. Но парализованные конечности не подчинялись бедному животному.
Единственный, кто в этот момент оценивал сложившуюся обстановку, был, конечно, Загбой. Умение всегда оценивать ситуацию молниеносно, как всегда, приподнимало его над обстановкой на несколько ступеней выше. Он уже видел, что они остановились в ледниковом тупике, где волей случая тоже оказался провалившийся медведь. Охотник понял, что смертельный поединок с амиканом неизбежен, и здесь, как всегда, в живых останется только один. Обстановка во много раз осложнялась тем, что под ногами зверя лежала добыча – убитый сокжой. Вполне возможно, что это была та самая матка-оленуха, чей след они видели сегодня утром в проходе скал. А медведь, преследовавший стельную корову, вот он, стоит перед ним.
Нет, Загбой не боялся медведя. Он добывал амикана с пальмой, с луком, ножом и, конечно же, с ружьём. И всегда видел в нём противника, достойного не только уважения, но и поклонения. Это порождало в нём какую-то другую силу, способную побеждать и всегда в схватке наносить один-единственный, нужный и верный удар. Для этого была необходима твёрдость духа, отличная реакция, ловкость движения тела и, наконец, бесстрашие и решимость. Заученным движением руки Загбой схватился рукой за пояс. Да, вот она, пальма, здесь.