Звериные тропы – особая страница в летописи тайги. О них можно говорить много и очень долго, и всё равно не расскажешь все, что мог бы рассказать сам зверь. Только опытный глаз следопыта может оценить совершенство инстинкта и практичность животных. Можно бесконечно удивляться выбранному им направлению, точности намеченной цели и умению преодолевать препятствия. Порой кажется, что зверь смотрит на какую-то карту и заранее видит скалы, прижимы, уступы, завалы, непроходимые болотные топи или ледники.
Да, вполне возможно, что такая карта есть. И находится она в голове животного. А называется она – интуиция, природный рефлекс и, наконец, опыт. Иначе как объяснить тот факт, что молодой зверь, впервые идущий по тайге, заранее знает проход или обход того или иного препятствия?
Троп в тайге много, и все они имеют разное назначение: проходные, кормовые, водопойные, отстойные, защитные, обходные, пограничные. Ими могут пользоваться как все звери, так и кто-то один. В нашем случае мы не будем глубоко вдаваться в более точное определение таёжных маршрутов. Нас ждут наши герои, которые только что нашли одну из троп и теперь идут по ней в южном направлении.
По выбитой колее караван пошёл много быстрее. Уставшие олени, почувствовав значительное облегчение, ускорили шаг. Теперь им не надо было взбираться в гору, спотыкаться о колодины, кочки или оступаться в ямы. Вон издалека видны недавно упавшая лиственница, коварная, топкая мочажина, каменистые уступы или скользкий бугор. Идущий олень заранее видит уже очерченную многочисленными копытами опасность и аккуратно ставит свою ногу так, чтобы выдержать равновесие тела, не споткнуться, не упасть или даже вывернуть ногу. Многовековая дорога, проложенная зверьём, плавно взбирается из оврагов, спокойно стелется по прилавку, ловко оббегает топкую лужу.
Ченка рада удаче. Теперь какое-то расстояние можно отдохнуть на спине учага. Ей не надо спрыгивать на землю, искать обход или махать тяжелой пальмой. Дорога чиста. Лоси сами давно нашли обход в завалах, обломали телами сучки на деревьях и утоптали копытами застоявшуюся грязь. Девушка переключает внимание на летопись проложенной тропы. Она без труда читает чёткие, слегка подквашенные моросью дождя следы и представляет то, что здесь происходило несколько часов назад.
Вот навстречу ей важно, размеренно шёл могучий бык. Его огромные копыта отпечатались в грязи широкими шляпами. В застойных местах сохатый глубоко утопал в болотной жиже, с лёгкостью песчинок выкидывал большие комья грязи и, несмотря на скользкую дорогу, размашисто переставлял длинные сильные ноги. Поваленный ствол лиственницы он просто перешагнул, не задерживаясь, пошёл дальше. В то время как лось преодолел препятствие в один мах, не заметив колодины, Ченке пришлось объезжать поваленное дерево стороной.
Рядом попадаются более ранние, размытые следы стельных коров. Их след несколько острее, тоньше. Широкий развод задних ног без труда подсказывает о том, что животное несёт в своем чреве телёнка. А длинная поступь наводит на мысль, что корова торопится в укромное место на отел.
Иногда в грязи видны едва видимые точки. Если приглядеться внимательно, то внутри ямки можно увидеть крохотную перегородку. Это след кабарги. Этот маленький оленёнок тоже пользуется общей дорогой, какое-то расстояние идёт по тропе, но недолго. По всей вероятности, он идёт на отстой к ближайшим скалам, которые едва видны за плотной стеной тумана справа.
Здесь же, рядом с кабаргой, скользят мягкие подушки рыси. Может быть, таежная кошка охотится за оленёнком или просто делает переход на новое место. Но тем не менее следы рыси сворачивают за кабаргой, а это наводит девушку на разные мысли. Но сказать что-то определённое невозможно.
Непрекращающийся дождь размочил следы животных так, что на них даже не реагируют собаки. Ткнувшись в след носом один раз, они равнодушно пробегают дальше. Это говорит о том, что влага, время и атмосферное течение воздуха уже давно растворили все запахи и размытые тычки имеют для них не больший интерес, чем лежащий рядом с тропой камень.
Все три собаки сегодня бегут неподалёку от каравана. Князь легко семенит впереди по тропе. Чирва и Илкун всё же стараются проверять ближайшие кусты, забегают в глубь тайги на несколько десятков метров, но очень быстро возвращаются, к идущему аргишу. В такую слякоть они предпочитают держаться поближе к людям. Сегодня их мало интересует возможная добыча. Дождь, туман, сырость притупили интерес к охоте, единственным желанием всех троих остаётся скорый отдых, где-нибудь в сухом месте под пушистой елью.
Но вот их что-то заинтересовало. Как по команде, все трое замедлили движение, уткнулись носами в тропу и, с шумом втягивая в себя воздух, стали принюхиваться к чьим-то следам.
Ченка приостановила оленя, стала смотреть на предмет собачьей любознательности. В глубине тропы печатался мозолистый след. Где-то вдавленный, а где-то скользящий, он очень походил на тяжёлую поступь хозяина тайги.
Увидеть на тропе следы медведя – не редкость. Тайга полна неожиданностей, амикан в этих краях – действительный царь, ходит там, где ему хочется и где вздумается. Может быть, он, так же как и сохачи, делает переход, просто шныряет в поисках лучшего корма, а может, присматривается к проходящим по лесной дороге зверям в поисках добычи.
Но человек для медведя – далеко не пища. Ченка знает паническое состояние косолапого при встречах с разумным существом, знает, как он боится одного только запаха людей, верит, что зверь нападает в исключительно редких случаях. Однако кто ведает, что на уме у могущественного исполина?
Ченка вытащила из чехла ружьё, закинула его за спину, спокойно потянула повод оленя. Караван тронулся дальше.
А между тем мозолистый, голый след всё так же петлял впереди и направлялся в ту сторону, куда шёл аргиш. Местами он был практически полностью размыт, смазан, растянут по грязи. Это говорило о том, что зверь прошёл очень давно, много часов назад, может быть, вчера вечером или даже днём. Однако насторожившиеся собаки, их нерешительность, вздыбившиеся загривки подсказывали, что отпечатки лап имеют довольно прочный, застоявшийся запах. По одному из них, самому чёткому, Ченка пыталась получше рассмотреть походку зверя и очень скоро определила примерный возраст амикана: среднего роста, трёх-четырёх лет.
Вот только одно смущало девушку. Сколько, где и как бы она ни вглядывалась в голую подошву, она не видела отпечатков когтей. Некоторое недоумение очень скоро рассеялось. Она решила, что виноват долгий дождь, обильно поливавший землю уже третьи сутки. Несколько раз она посмотрела на отца. Загбой тоже заинтересовался следами не меньше дочери. Не отрывая взгляда, он пристально проверял тропу опытными глазами следопыта, при этом о чем-то негромко рассуждая вполголоса.
Тропа вынырнула из глухой тайги, обогнула топкую мочажину, подпрыгнула на небольшой взлобок и вновь врезалась в чёрную стену вековых лиственниц. Растянувшийся караван благополучно миновал очередное препятствие, углубился в лес. Краем глаза Ченка заметила более чем непонятное поведение собак. Все трое, как по команде, свернули с тропы в сторону и, остановившись у огромной ели, что-то с интересом вынюхивали на толстом стволе.