Раннее утро встретило охотника прохладой. В лицо потянул смелый, леденящий хиус. С гор потянуло увядающим летом, перестоявшей травой, мертвеющими листьями и обильным трепетом перегоревшей смолы созревших шишек кедра. Молча, не прощаясь с дочерью, он ловко вскочил на оленя, поправил тощую котомку, перекинул через спину ружьё, взял в руки повод и коротко скомандовал:
– Мод!
Послушный верховик заторопился в высокий кедрач. Где-то впереди мелькнули и исчезли собаки. Копируя береговую линию, Загбой проехал вдоль озера, переехал широкую, но неглубокую в это осеннее время года реку и углубился в займище. Темнохвойная тайга, в которой преимущественно, забивая ель и пихту, рос высокоствольный кедр, своими кронами заслоняла небо. В такой тайге и в ясную погоду днём серо и неуютно. А в ранний час перед рассветом сумеречно.
Несмотря на это, животный и пернатый мир уже бегал, прыгал, летал, порхал. Широкое займище свистело, трещало, трепетало, фыркало. Многочисленные представители фауны продолжали праздновать богатый, многодневный пир, посвящённый обильному урожаю кедрового ореха. Каждый спешил заготовить запас высококалорийной пищи впрок как можно больше, чтобы хватило на долгую, суровую зиму и даже весну не только себе, но и своим собратьям.
Рябые кедровки, оглашая тайгу громким треском, призывали к себе не только подруг, но и мохнатых грызунов. Едва Загбой появлялся в поле зрения бурундуков, как те спешили оповестить о нем своих соседей. А когда он скрывался за стволами деревьев, сзади тоже доносился посвист, но уже успокаивающий. Получалось, что о передвижении человека знали все звери. Это несколько смущало, так как эвенк привык слушать и видеть тайгу, а не представлять свою персону на всеобщее обозрение другим. Как можно увидеть оленя, сохатого или медведя, если они о тебе знают задолго до приближения? Впрочем, о более крупных представителях тайги он знал по многочисленным следам. Самый большой из них – след медведя. Он был повсюду: примятый мох, объеденные шишки и, конечно же, многочисленные красноватые кучи переработанной шелухи.
Даже с первого взгляда Загбой определил, что в этом займище сейчас живут и накапливают жир сразу несколько особей. Как и всегда бывает при достаточном обилии корма, они заключают между собой негласное перемирие, что позволяет им занимать территорию более плотно. И бывают случаи, когда два и даже три крупных зверя кормятся неподалёку друг от друга, в зоне слышимости. В другое же время года эти соседства нереальны, так как право на владение определённой территорией у медведей достаётся клыками и зубами, что порой нередко приводит к гибели одного из соперников.
Чирва и Илкун закрутились. Свежие запахи амикана всегда действовали на собак особо. Они понимали свою задачу: задержать, закрутить, облаять зверя, так как были охотниками, зверовыми эвенкийскими лайками и верными помощниками человека. И должны были понять, чего хочет Загбой. Если он останавливал оленя, поощрял их поведение, травил и тропил след вместе с ними, начинали охоту. А если же, наоборот, был равнодушным, собаки, чувствуя это, тоже бросали охоту и переключались на что-то другое.
Сегодня хозяин проехал мимо медвежьих следов. У Загбоя более важная цель: ознакомление с охотничьими угодьями. А медведи подождут. Ещё есть время. Пусть лохматый амикан нагуляет побольше жира, который будет нужен долгой холодной зимой.
И вот сейчас, когда вдруг Чирва наскочила на «парную мозоль», Загбой четко скомандовал:
– Ча!
Лайки поняли его команду как отказ от промысла, побежали дальше вперёд.
Большую часть промыслового зверя в кедровнике составляли белки. Их было много. Они встречались «в вид» через каждые пятьдесят-сто метров, по одной и несколько штук сразу. Испугавшись собак, пышнохвостки с недовольным цоканьем взлетали на нижние сучки деревьев и, нервно подрагивая хвостами, дразнили лаек. Они совершенно не боялись ни резкого, отрывистого лая, ни похрапывающего оленя с человеком на спине. Своим чутьем понимали, что в это время не представляют для охотника интереса, потому что летняя шубка не имеет никакой ценности. Об этом знал и Загбой. Казалось, что эвенк просто игнорирует будущую добычу своим вниманием. Он даже не останавливал оленя, проезжал мимо и резким окриком отгонял собак.
Душа охотника ликовала! Обилие пушного зверька радовало его взволнованное сердце. Предстоящий сезон охоты вселял радужные надежды. Белка – основной промысловый вид кочевников. Чем больше будет добыто шкурок, тем больше он возьмёт с покрутой продуктов у купцов. А это обещало сытое существование, и, улыбаясь, Загбой представлял, сколько он и дочь смогут добыть пышнохвосток в этих угодьях.
Но, как и подобает мудрому человеку, наряду с возможной удачей он, прежде всего, постарался предусмотреть и возможные неудачи, которые могут препятствовать продуктивной охоте. Высокоствольная, тёмнохвойная тайга – густой ельник, пихтач и кедрач – отличная защита для зверька. Белку, спрятавшуюся в кроне дерева, добыть непросто. На это уйдёт драгоценное время, силы, провиант. И неизвестно, сколько шкурок можно взять за день при таких обстоятельствах.
Загбой с грустью вспомнил северную тайгу, где преимущественно растёт лиственница. Сбрасывая с себя на зиму хвою, дерево становится голым. Сбить пышнохвостку с него не представляет труда. В урожайный год, при достаточном обилии грызуна, в листвяных угодьях охотник добывал до пятидесяти белок в день. А как он будет промышлять здесь? Возможно, стоит искать какие-то другие способы охоты или даже отказаться от собак. Но это дело будущего. Время ещё есть. Просто надо изучить эту тайгу и найти самое правильное решение. Главное – узнать, много ли в кедровниках соболя?
Сразу за займищем начинался пологий подъём на голец. Быстро изогнувшись, он превратился в отвесный взлобок, который исчезал где-то далеко вверху. Крутой угол создавал некоторые неудобства для передвижения оленю, и Загбой решил поискать более подходящее место для подъёма на хребет. Слева в глубине тайги виднелась глубокая разложина. Глухой шум ручья подсказывал о возможности более пологого передвижения, поэтому охотник повернул учага в объезд горы. Через некоторое расстояние ему повезло: параллельно бушующему ручью из займища в гору уходила большая, хорошо натоптанная тропа. Она тянулась в нужном направлении, и, довольный открытием, он направил оленя по ней.
Многочисленные, в том числе и свежие, следы копытных рассказали ему о богатстве этого края. Тропой пользовались сохатые, маралы, сокжои, косули, кабарга, медведь. Связующее звено долины и высокогорья было удобно во всех направлениях: кто-то спускался вниз на плантации кедрового ореха. А кто-то спасался в подголоцовой зоне от кровососущего гнуса и комаров. Звери просто передвигались из одного места в другое, потому что этого требовала сама жзнь, которая заключалась в постоянном движении.
В последнее время тропа была особенно востребована. Пора листопада – горячее время свадеб копытных животных. Повинуясь природному желанию, быки ищут коров, успокаивают кипящую кровь ради продолжения жизни. Это заставляет зверей активно передвигаться по тайге во всевозможных направлениях, и в этом им тоже помогает тропа.