Миллиметр за миллиметром. Усилие за усилием. До изнеможения, до судорог в челюстях, до скрежета в зубах, до боли в голове. Девушка чувствовала, что медленно, очень медленно плетёная кожа всё же делится на две половинки. Это давало надежду. В какие-то моменты, восстанавливая силы, она отстранялась, чтобы, вдохнув воздуха, опять врезаться зубами в намокшие узлы. Оставалось ещё совсем немного, может быть, несколько узелков, но не хватало воздуха в лёгких. Ченка приподняла голову, вздохнула, посмотрела вперёд и… Забыла о том, что осталось несколько сильных, режущих давлений зубами. Прямо на неё плыл лохматый, многовековой кедр.
Так казалось Ченке. На самом деле увлекаемая долблёнка с обречёнными пассажирами на борту двигалась к зависшему над протокой гигантскому исполину. Отжив свою жизнь, подточенный временем и водой могучий кедр пал необъятной колодой поперёк русла реки. Вырванные с землёй крепкие корни лохматым выскорем вздыбились за крутым берегом. Шероховатый комель, на некотором расстоянии упёрся в большой камень, который послужил опорой поваленному дереву. Это оградило кедр от падения в воду. Своеобразный подвесной мост имел горизонтальное положение над спокойным течением. И только лохматые, ещё зелёные ветки, как руки молодой девы, задумчиво касающейся изящными пальчиками холодных струй течения, едва достигали протоки.
Ченка сразу же поняла: судьба предоставила ей возможность спасти свою жизнь и жизнь дочки. А может, всемогущий Амака услышал её молитвы? Она готовилась к единственно верному, спасительному прыжку.
Она уже знала, что ей надо делать, заранее рассчитала траекторию своего будущего полёта, представила, за какие ветки ей предстоит зацепиться и куда потом надо будет передвигаться. К намеченной цели особых препятствий не было. Ей приходилось перепрыгивать с дерева на дерева там, вверху, у самых макушек, где расстояние между стволами было до нескольких метров. Здесь же надо только посильней оттолкнуться ногами и ухватиться за основание сучьев. Но дочка, крохотный комочек, её кровиночка, драгоценная Уля… Получится ли прыжок вместе с ней?
Времени на раздумье не было. До кедра оставалось метров пятнадцать, и надо было быть готовой к предстоящему. Ченка распеленала девочку, запихнула её под платье и быстро перевязала живот кожаным маутом. Потрогала – дочка прижата к телу плотно, не выпадёт. Теперь только надо смотреть, чтобы какой-нибудь сучок или ветка не повредила глаза и нежное тельце ребёнка. А долблёнка уже подошла под гущу веток.
Замерла Ченка спрятавшейся белкой, напряглась настороженным черканом, затаила дыхание битой гагарой. Дождалась нужного момента и – в один миг взорвалась пороховым зарядом – прыгнула ловкой рысью, ухватилась, будто сапсан, цепкими пальчиками в толстые сучья, извернулась лисой в густых переплетениях ветвей и уже через две секунды сидела верхом на стволе кедра.
Пустая долблёнка быстро прошла под деревом. Сопровождающая рыба, не заметив исчезновения людей, так же ровно и спокойно проплыла чуть в стороне, с левого борта. Ещё секунда – и они отдалились.
Подождав ещё какое-то время, Ченка перешла по стволу кедра на берег и только тогда облегчённо вздохнула. С благодарностью, воздавая почести добрым духам, не переставала шептать молитвы, тут же целовала в мокрое от слёз личико Ули, плакала сама и медленно качалась всем телом из стороны в сторону. Потом, как будто очнувшись, торопливо пошла вдоль протоки, вышла на берег Большого, третьего, озера, увидела наполовину затопленную лодку. Присела на траву и со страхом в глазах стала наблюдать, как юркая долблёнка быстро погружается в воду. Вот уж затоплена половина, вот остались кромки бортов. И тут из глубины озера вырвалось чёрное бревно. Взлетело над водой, перевалилось через край борта и, взметнув хвостом фонтаны брызг, задавило обречённую долблёнку своим телом. Резкий прощальный удар могучего хвоста – и всё стихло.
Размеренно, спокойно разошлись круги на воде. Отражая небо и деревья, озеро заиграло зелёными бликами. Где-то справа, у берега, беспокойно засвистел куличок-стригунок. Громко хлопая сильными крыльями, набирая высоту, с зеркальной поверхности сорвались, полетели два белоснежных лебедя.
Загбой добыл марала. Высоко в горах, на подгольцовых альпийских лугах выждал, подкараулил и ранним утром с одного выстрела завалил ретивого, быстроногого, осторожного пантача. Недаром были потрачены двое долгих суток, проведённых охотником в засаде на естественном, природном солонце. Не зря следопыт мёрз прохладными ночами, «дубел» от однообразного положения тела, пытаясь заглушить голод и жажду, жевал кору жимолости и мочил рот, собирая прохладные дождевые капли кожаной поткой. Добыча стоила того. Осторожный бык пятилеток заполнил четыре оленьих турсука и подарил старательному эвенку свои великолепные, налитые кровью моховые рога.
Всё это было утром. А сейчас, в предвечернее время, Ченка резала, солила, готовила к копчению красные куски мяса. Вырубив несколько палок, она нанизывала на них длинные, тонкие ленты маралятины, развешивала на рогульки с таким расчётом, чтобы обносило едким, кисловато-горьким дымом талины. Наконец-то в её руки попалась печень зверя. Предчувствуя лакомство, девушка нарезала мягкие кусочки и как дань уважения старшему в первую очередь подала отцу. Загбой степенно взял угощение, не спеша стал есть сырые кубики. Недолго пожевав, удовлетворенно качнул головой – вкусно!
Ченка улыбнулась, ловко отхватила ножом тоненький ломтик, нанизала на прутик тоненькой ленточкой и поднесла к губам Ули. Кроха раскрыла ротик, на какое-то время, почувствовав новый, незнакомый вкус, замерла, готовая вот-вот расплакаться. Однако голос предков был сильнее младенческой «слепоты». Распробовав печень, она с жадностью стала сосать предложенное «сырое блюдо». Как только ленточка растаяла во рту, девочка заплакала, требуя очередной порции. Молодая мать преподнесла к её губам своеобразную соску – короткую жилку из ног сохатого, смоченную берёзовым соком. Но Уля тут же выплюнула ее, закричала таким звонким голосочком, что Ченка и Загбой дружно засмеялись над капризами ребёнка. Девушка отрезала вторую ленточку печени, подала дочурке. Та тут же притихла, рассматривая улыбающуюся мать, удовлетворённо засопела носиком.
– Эко! Охотница путет. Вон как мясо сырое люпит, – довольно протянул Загбой.
Счастливая Ченка шумно вздохнула. На отдельном костре закипел большой жестяной казан. Загбой подошёл к дереву, осторожно снял подвязанные к сучкам моховые рога марала, ещё раз осмотрел их перед варкой. Крепкой рукой бережно прикоснулся к перетянутым тряпочками угловатым соединениям пеньков, подтянул овальные отростки, проверил на черепной коробке, не сочится ли кровь. Все движения охотника были плавны, точны, осторожны. Всё так, как показывал, учил Егор.
Убедившись, что всё нормально, Загбой подвязал вилообразную корону к жильному мауту, подошёл к костру. Перед тем как опустить панты в кипящую воду, коротко приказал дочери:
– Убери два полена. Много огня.
Ченка тут же исполнила его просьбу. Вода в котле притихла. Кипящий родник успокоился, забурлил медленнее. Загбой удовлетворённо кивнул головой и приступил к варке.