– Да какое ты имеешь право… – возмущенно начал землянин, но Сон его перебил:
– Твое отношение к Игорю изменилось тоже из-за Белки? А я-то думаю, что за яма образовалась между вами?! Так ведь девчонка тебе на самом деле не нужна… Значит, проблема лежит глубже, и сержант – лишь повод выплеснуть застаревшую ревность?
– Что ты несешь?! – возмутился Миша, но баргонца уже трудно было остановить.
– Я понял! – крикнул Сон. – Ты завидуешь Спивакову! Ты бесишься от того, что он такой же обычный человек, но в то же время ему удается все, чего он ни пожелает! Конечно, обидно! Ты, такой умный и трудолюбивый, просто никто рядом с каким-то пилотом-шалопаем, который никак не может получить первый класс, а туда же… Выбился в первые лица целой Галактики! Ты завидуешь ему даже сейчас, когда он скорее всего погибнет. Ведь это он сделает тоже по-своему, спасая целый мир! А что ожидает тебя? Немощная старость и склероз? Который перед смертью не даст тебе вспомнить ни одного из своих подвигов. Хотя и без склероза вспомнить тебе будет нечего…
– Заткнись, баргонец! – багровея от гнева, прорычал Михаил. – Кто ты такой, чтобы меня судить?! Мы слишком разные!
– В чем? – ничуть не испугавшись грозного вида оппонента, продолжал наступать Сон. – У вас два глаза, одна голова, четыре конечности. Мы выглядим точно так же. Более того, если ты проспал этот урок в начальной школе, я напомню, что все мы люди. То есть земляне. И каких-то пятьсот лет назад наши предки жили только на этой планете – нынешней столице Галактики, и нигде более…
– У нас свои законы, – продолжал настаивать Михаил.
– Общие для человечества законы не меняются ни во времени, ни в пространстве, – твердо ответил Сон. – Они существуют уже тысячелетия, но так и не устарели. Один из законов перечисляет смертные грехи. Разве они не актуальны и поныне? К примеру – зависть?
– Ты мне надоел, – сквозь зубы прошипел Михаил и угрожающе потянулся к кортику, который в свое время ему вернул лично Сон.
– Я не буду с тобой драться, – спокойно ответил баргонец, мгновенно вынув из кобуры и направив на капитана пистолет. – Я тебя просто пристрелю. Надеюсь, ты меня уже изучил и понимаешь, что это не пустая угроза?
Михаил отпустил рукоятку кортика и, резко развернувшись, удалился в свою каюту. Сон с облегчением вздохнул и вернулся в рубку. Его появление совпало с командой Сыромятина:
– Нейтронное – выстрел!
Сон прильнул к обзорному иллюминатору и попытался рассмотреть в черноте пространства контуры или сигнальные огни флагмана. Очертания крейсера он в конце концов разглядел, но ни одного огонька на корпусе корабля не светилось. Так на выстрелы из нейтронных пушек реагировали только биомехи. И означало это, что всякая органическая жизнь на борту космолета уничтожена…
– Стой! – Окрик был громким, но не настолько, чтобы начали оглядываться те, кому голос не показался знакомым.
Я, например, понятия не имел, кто и кому кричит. Тем более не было границ моему удивлению, когда оказалось, что приказывают именно мне. Двое высоких светловолосых мужчин, похожих, словно родные братья, спешно пробивались сквозь толпу, не спуская с меня сосредоточенных взглядов. Рука одного из них была поднята на уровень плеча, и в ладони поблескивало нечто, напоминающее полицейский жетон. Второй держал правую руку за лацканом пиджака. Что означал такой жест, я прекрасно знал из фильмов. Никакой вины за собой я не чувствовал и потому остановился, удивленно хлопая глазами. В голове моей, конечно, присутствовала кое-какая работа мысли. Я тщетно вспоминал, что мог сделать плохого. Кроме случайно брошенной мимо утилизатора бумажки, других тяжких правонарушений, совершенных за последние сутки, я не припомнил. Тем более на Земле, куда прибыл самым распоследним рейсом с Купера. То есть ровно двадцать минут назад меня физически не было в поле зрения земной полиции. Значит, намечалось простое недоразумение.
Придя к такому выводу, я поставил свой потертый чемодан на пол и расплылся в дежурной улыбке. Одновременно я предусмотрительно потянулся за документами, которые спешащие блюстители закона наверняка и намеревались проверить. Как выяснилось секундой позже, мой бумажник лежал совсем не там, где полицейским хотелось бы его обнаружить. Расценив мою попытку вынуть нечто из внутреннего кармана легкой куртки как жест, угрожающий их собственной безопасности, мужчины резко остановились и навели на меня оружие.
– Руки! – голосом, полным отчаянной решимости, заорал тот, что приказывал остановиться. – Руки покажи!
– Виноват, – продолжая любезно улыбаться, сказал я и поднял руки вверх.
– Чего скалишься, Спиваков?! – приближаясь ко мне смешными приставными шажками и не решаясь ни опустить ствол пистолета, ни отнять от его рукоятки вторую руку, спросил полицейский.
– Боровский, – продолжая вежливо улыбаться, поправил его я.
– Конечно! – он ехидно сморщился. – Не двигайся! Даже не дыши!
– Красиво сказано, – мечтательно вздохнув, заметил я. – Кино снимаете? А где весь художественный коллектив? Скрытая камера?
– Заткнись! – приказал полицейский, приставляя пистолет к моему животу и одновременно извлекая на свет мой бумажник.
– Дай посмотрю, – сказал его напарник и развернул документы. – Боровский… Сергей Александрович. Обычно в фальшивых документах имя оставляют свое, а этот, гляди, полностью все поменял. Специалист…
– И как у тебя хватило наглости здесь появиться? – спросил первый, ощупывая мои карманы.
– Не понимаю, о чем вы говорите, – наконец согнав с лица дурацкую улыбку, догадался пролепетать я.
– Поймешь, – пообещал второй полицейский. – Вот сейчас пройдем в участок, и там все поймешь…
Мне не понравилось, как он произнес последние слова. Тон был таким, словно меня должны были непременно расстрелять, даже не доводя до участка. Я почувствовал, как взмокли ладони, и уже не так спокойно, как прежде, спросил:
– А за что в участок? Я же лишь недавно прилетел! Что я сделал?
– Руки за спину! – приказал полицейский. – Будто ты не знаешь?
– Конечно, не знаю! – Я возмущенно вскинул брови и, в наивных поисках поддержки обвел взглядом толпу любопытных.
Спасать меня никто особо не стремился. Более того, несколько пар хитроватых глаз уже приценивались к моему чемодану.
– Багаж не забудьте! – взмолился я.
– Цивильные вещи вряд ли тебе понадобятся в ближайшие двадцать лет, – первый полицейский утробно хохотнул.
– Зато тебе могут подойти, – уже со злостью подсказал я, смерив его взглядом. – Как раз твой размер…
– Иди, – полицейский толкнул меня в спину, но чемодан все же прихватил.
Наручники нестерпимо натирали кожу, и это меня сильно раздражало. Было не больно, но до смерти обидно… Шел, никого не трогал, и вдруг такой поворот!