Голову Вэлриса Лантигера.
Застыв изваянием в сумерках, Харакорт слушал. Все звуки ночи принадлежали ему, каждой чешуйкой массивного тела он вбирал в себя неуловимые вибрации, наполнявшие сгущающуюся мглу. Шорохи драконов рядом, звуки вечернего замка, загорающиеся огни, запах высохших цветов с юга. И то, что было за гранью восприятия обычных людей. То, что можешь ощутить, только если знаешь, где искать.
– Чувствуешь? – прошептала Шайонара.
Закутанная в плащ, она сидела на земле, так близко к Харакорту, что почти касалась его чешуи. Подвижные рожки на его морде шевельнулись.
Да.
– Что это? Я ощущаю, но не могу понять.
Драконы. Другие драконы. Ты – этери, ты можешь их слышать. Ты понимаешь?
Шайонара хотела ответить, что ничего она не понимает, но вместо этого нахмурилась и прикусила губу. Она явно ощущала… что-то. Странное. Беспокоящее.
– Они недовольны! И хотят действовать.
Верно. Это те драконы, которым не нравится сотрудничество с людьми. Смерть Вэлриса их подстегнула.
Харакорт опустил чешуйчатую морду на землю, так что теперь его глаз оказался рядом с Шайонарой.
Ты понимаешь, что это означает, этери?
Она понимала. Внезапно действительно понимала.
– Войну.
Шагая по коридорам замка, Артея пыталась сосредоточиться на деле короля, но мысленно постоянно возвращалась к тому, что ждет ее в комнате. Акелон поручил ей торговлю с этери, обмен драконьих яиц на лошадей. В любое другое время это взволновало бы Артею. Но не теперь.
Теперь было кое-что поважнее.
Артея буквально влетела в полумрак своих покоев и плотно закрыла за собой дверь, как будто кто-то мог осмелиться войти к ней. Она разглядела Деррина не сразу: мужчина сидел в кресле, не шевелясь, и мутный сумеречный свет почти скрывал его.
– Нам надо поговорить.
Пытаясь не оказывать свою нервозность, Артея глубоко вздохнула и, одернув платье, прошелестела им к креслу.
– Где он?
Ответом ей была лишь тишина, не добавлявшая ни капли спокойствия.
– Где он? – повторила Артея, и в голосе прорезался металл.
Похоже, Деррин его почувствовал. Он поднял голову и посмотрел в лицо Артеи, хотя она не могла рассмотреть его выражения.
– За городом, – хрипло сказал Деррин. – Не хочет пересекать стены.
– И показываться Харакорту?
– И показываться Харакорту.
Артея почти упала в соседнее кресло, расплескав вокруг себя синий шелк платья. Она подперла подбородок рукой, задумчиво смотря на вырисовывающиеся контуры мебели.
– Ты сказала кому-нибудь? – спросил Деррин.
Конечно же, он имел ввиду Акелона или Акрина.
– Нет, не сказала. Хотя мне кажется, они и сами подозревают.
Деррин снова замолчал. Он не шевелился и, кажется, почти не дышал, так что Артея совсем его не слышала, как будто находилась в покоях одна. Только смутное ощущение чьего-то присутствия. Едва уловимое.
– Он позволил мне убить.
– Кто? – встрепенулась Артея.
– Сертивер. Он позволил мне убить Вэлриса.
Артея пожала плечами:
– Почему бы и нет? Особенно если он с самого начала хотел слиться с тобой. Ты сильнее.
Она почти чувствовала на себе его взгляд и продолжала.
– Ты ведь помнишь, как тяжело переживал слияние Кэртар. Да и самому Акрину пришлось не сладко.
– Я тоже ощущал усталость.
– Но не такую, чтобы несколько дней проваляться в постели.
Комнату снова опутала тишина. Деррин никогда не был слишком разговорчив, но теперь Артея как будто ощущала его давящие эмоции. Его смятение.
– Что тебя смущает? – тихо спросила Артея. – Даже если дракон не хочет показываться при дворе…
– Он хочет убивать.
Только теперь в голове Артеи наконец-то сложились все кусочки мозаики. Ну разумеется, Сертивер не просто не хотел появляться в Кертинаре. Он жаждал уничтожить людей, истребить драконов, которых устраивало положение вещей. Он жаждал войны. И теперь, после смерти Вэлриса, она стала реальной как никогда.
Артея искренне не понимала, как смерть одного человека может что-то значить. Но Харакорт волновался, Акрин говорил, что драконы могут воспринять это как прямой выпад на недовольных. И кое-что уже начинало происходить. Потянулись почтовые голуби из других Домов. И хотя Артея не знала, что в письмах, не сомневалась, что ничего хорошего. И это связано с драконами.
– Что теперь?
Голос Артеи звучал ровно и почти равнодушно. Она очень старалась, чтобы так оно и было. И скорее почувствовала, нежели увидела, как пожал плечами Деррин.
– Я не знаю. Связанные должны быть вместе. Но как я могу следовать за Сертивером? Только и противиться ему не смогу.
Артея отлично помнила, что связь с драконом разрушается только после смерти одного из связанных. И всю жизнь они будут чувствовать друг друга, ощущать… если связь крепка, то человек может и сам погибнуть вместе со смертью своего дракона. Именно так произошло, когда эти создания покинули земли Семи домов.
И даже если Деррин будет сопротивляться и останется с ней, он уже никогда не сможет быть прежним.
Поднявшись, Артея потянула за шнурки корсажа, освобождая тело из плена платья. Пусть завтра все изменится, и никогда не будет прежним.
– Но сегодня ты будешь моим.
Руки Артеи сомкнулись вокруг плеч Деррина, и на какой-то момент им обоим показалось, что ее тело опутывают тонкие цепи, а они находятся в открытом всем ветрам храме Рокара.
– Люби меня, как в первый раз.
Они начали убивать.
Слова дракона продолжали звучать у него в голове, пока Акрин шел по коридорам замка. Он и сам начал подозревать нечто подобное, но когда Харакорт сказал четко и ясно, это прозвучало особенно зловеще.
Что ж, пешки сделали свои ходы. Скоро пойдут короли.
Играть в шахматы Акрина научил отец. Долгими зимними вечерами, которые на севере были особенно суровы, люди зачастую оказывались заперты в своих домах стужей. И если мать холод переносила спокойно, то отец терпеть его не мог и предпочитал не высовываться на улицу. Он развлекался как мог, и одним из его любимых времяпровождений были как раз шахматы.
Акрин быстро усвоил, как ходит каждая из фигур, правила тоже не представлялись для него сложными. Но куда больше времени потребовалось, чтобы он начал понимать, что важно не только это, но и понимание того, как выстраивать ту или иную стратегию.