— А что с сюжетными линиями? — спросила Фэй.
— Особо ничего, есть только основа. Главная героиня сталкивается с творческим кризисом — должна написать книгу, но не может. Подруги бросаются на помощь. Вот, пока это все. — Кендалл покачала головой, изумляясь, насколько замысел книги совпадает с реальными событиями ее жизни. — Странно, да? Я словно попала в какой-нибудь роман Кинга, ну, знаете же, писатель обдумывает повороты сюжета, а потом проходит их сам. Вдруг, если бы я не замыслила «Брань на вороте», Кэлвин не оставил бы меня?
— При всем уважении к Стивену Кингу, я уверена, что твой замысел никак не повлиял на мерзкую сущность Кэлвина, — сухо заметила Мэллори. — Но идея мне нравится. О писателях так мало книг! А во время промотуров и раздачи автографов меня всегда спрашивают о творческих буднях. У такой книги однозначно нашлись бы читатели!
— Угу, — кивнула Фэй. — Писателей окружает аура таинственности, а на деле в нашей профессии нет гламура. Многочасовое сидение за компьютером, неуверенность в своих силах, нестабильность — какой уж тут гламур!
— Ну, Фэй, в тебе говорит горечь и сожаление о спа-процедурах, маникюрах и педикюрах, которые пропускаешь, когда конец работы близок и приходится сидеть за компьютером сутки напролет! — усмехнулась Мэллори.
— Еще хуже, когда слово «конец» уже маячит на горизонте и от работы невозможно оторваться, — начала Таня. — Невозможно, а ты отрываешься, потому что нужно идти на службу, или заниматься детьми, или утихомиривать мать, — Таня поморщилась. — Совсем как при родах, когда ты готова тужиться, а акушерка говорит: «Пока не тужьтесь, мне нужно отлучиться. Продолжим через пару часов».
— Если честно все опишешь, сдобришь хронику писательских будней яркими образами героинь и рассказом об их отношениях, получится нечто необыкновенное! — проговорила Фэй. — А немного конфиденциальной информации сделает роман интересным другим писателям. Книга сенсацию произведет!
В глазах подруг читался неподдельный восторг, и Кендалл чувствовала: дело вовсе не в желании заставить ее работать. Замысел и впрямь отличный, а яркая, оригинальная книга может стать новым этапом ее творчества.
Увы, порыв вдохновения — разве не счастье писать столь динамичную историю? — быстро прошел. Не спасет ни чудесный замысел, ни помощь подруг: у Кендалл просто не хватит сил написать такую книгу и раскрыть свой потенциал. Только не на этом жизненном этапе и не в эти сроки.
— Простите, девочки, — покачала головой Кендалл и проглотила подкативший к горлу комок. — Я очень благодарна, что вы приехали, и за мозговой штурм тоже. Вы лучше всех! — Кендалл подняла глаза и сквозь пелену слез, которые отчаянно старалась сдержать, посмотрела на прекрасный мир за воротами фермы. Как ни хотелось ей оправдать ожидания подруг, Кендалл чувствовала, что не сможет. К чему притворяться? Лгать подругам она не имеет права. — Замысел впрямь чудесный, — медленно начала она, — только книгу мне не написать. Сейчас я не в состоянии.
Мэллори, Фэй и Таня промолчали, за что Кендалл была им очень признательна. Она чувствовала, как в головах подруг крутятся колесики: каждая подбирает аргументы, которые заставят ее, Кендалл, передумать.
— Ничего не выйдет, — проговорила Кендалл, искренне надеясь на понимание. — Четыреста страниц менее чем за три месяца я не напишу. Да еще сейчас, когда вся моя жизнь рушится. Как писать, если я даже думать не в состоянии?
Воцарилась тишина, и Таня тайком оглядела подруг. Ответа на риторический вопрос Кендалл ни у кого не было, но всем страшно хотелось ей помочь.
У самой Тани творческих кризисов еще не случалось, слава тебе Господи! С самого начала писательство было для нее отдушиной. Впрочем, она прекрасно знала, что чувствуешь, когда мир вокруг тебя рушится. Для Кендалл это случилось внезапно, а Таня всю жизнь чувствовала себя тем голландским мальчиком, который пальцем заткнул брешь в дамбе. С самого детства ей приходилось решать взрослые проблемы. Во время замужества за Кайлом Тане показалось, что можно расслабиться: проблемы решит муж. Мечтать не вредно! Розовые очки быстро слетели, и бороться за существование снова пришлось самой, только теперь на руках у нее были две малютки.
Напрасно она завидует легкой жизни подруг, ой как напрасно. Вон Кендалл как сыр в масле каталась, и что теперь?
А сколько натерпелась Фэй, когда ее муж решил стать телепроповедником! Сейчас у них все отлично, только… Только в глазах Фэй было нечто не соответствующее образу автора любовных романов из жизни верующих и супруги харизматичного пастора Стива. Впрочем, в душу подруги, даже очень близкой, Таня лезть не собиралась.
А Мэллори? На первый взгляд настоящая звезда, беззаботная, общительная, а на самом деле — закрытая книга. Таня могла по пальцам пересчитать факты, известные ей о личной жизни Мэллори Сент-Джеймс. До недавнего времени Мэллори напоминала автомат по выпуску бестселлеров — штамповала их один за другим и воспринимала успех как должное. Однако и здесь что-то было нечисто. Мэллори богата, красива, знаменита, почему же счастливой не кажется?
От добра добра не ищут, но жертвы, на которые шла Мэллори, чтобы помочь Кендалл, пахли липой. Если бы для книги потребовались героини, которые вдруг начали совершать нехарактерные для себя поступки, Таня списала бы их с подруг. Непонятно, какие у Мэллори мотивы, но акцию «Помоги Кендалл» придумала она. Кендалл действительно требуется помощь, и если она думает, что подруги позволят ей совершить профессиональное самоубийство, то сильно ошибается.
Мэллори первая дала понять, что разговор не окончен.
— Может, начнем с твоей героини? К чему она стремится в эмоциональном плане? Что для этого делает? Проработаем ее образ и плавно перейдем к другим.
— А если описать твои злоключения? Со дня ухода твоего редактора в декретный отпуск? Ведь именно тогда все пошло наперекосяк? — предложила Фэй. — Можно упомянуть и измену мужа, и отъезд детей в колледж. Говорят же: лучше описывать то, что знаешь, да и душу очистить полезно.
На лице Кендалл отразился целый калейдоскоп эмоций: до нее постепенно доходило, что подруги не оставят ее в покое. Зато, когда она заговорила, слезы в ее глазах высохли, а голос зазвучал резко и язвительно.
— Думаете, можно назвать мою героиню Кендалл, а мужа-изменника — Кэлвином? А убить и расчленить его можно? Желательно прямо в первой главе.
Фэй с Мэллори засмеялись, а Таню вдруг осенило. Слова Кендалл вызвали у нее неожиданное просветление: вот он, идеальный вариант, суперплан, который оставалось только исполнить.
Пытаясь облечь гениальную мысль в словесную форму, Таня встала и зашагала взад-вперед по террасе. Разговор тут же оборвался: подруги изумленно смотрели на нее. Фэй опустила ноги с перил и села прямо, Мэллори перестала черкать в блокноте, а Кендалл — нервно ощупывать свой пояс.
— Значит, так. — Таня повернулась к подругам. Мысли напоминали диких лошадей, их следовало придержать. — Кендалл задумала книгу, героини которой отдаленно напоминают нас. — Таня сделала паузу, убедилась, что подруги слушают, и, тщательно проговаривая каждое слово, продолжила: — А если это действительно будем мы?