— И почему эти меры предпринимать должен именно я?

— Потому что ты Наг, мой юный падаван, — улыбнулся Наставник. — А значит, все Нагово тебе не чуждо.

— Но почему нам, Нагам, это все интересно? Почему происходящее во Взвеси не остается в этой самой Взвеси?

— Помните, мой друг, в одной книге — не скажу точно, в какой именно; кажется, у Филипа Дика, — было правильно замечено: «Каждая частица связана со всеми остальными — нельзя даже пукнуть, не изменив равновесия Вселенной»? Вы ж не думаете, что миры Трилоки никак не взаимосвязаны с этой вздорной, истеричной Взвесью? Мы все связаны, мы все зависимы друг от друга.

— Допустим. Но Вы говорили, не раз говорили, что Наги могут многое. А Драконы — так те вообще всемогущи. Что мешает перелепить тут все и сотворить добрый, чистый, хрустальный мир? Раз у нас такая плотная взаимосвязь?

— Теоретически любую систему несложно «перелепить», как Вы изволили выразиться, мой друг. Для этого стоит лишь обладать необходимым инструментарием — он у нас есть. Драконы — существа легендарные. Говорят, именно они вырастили Белый Ясень. Но о самом факте их существования не принято вот так прямо говорить ни в одном из миров Трилоки. Конечно, если бы Драконы существовали, они были бы в состоянии все «перелепить». Но, ко всему прочему, чтобы внести изменения в систему, необходимо находиться вне изменяемой системы. А вот это уже невозможно ни теоретически, ни практически.

Тут Нестор счастливо вспомнил первую беседу с Наставником о Драконах — в день первого перевоплощения:

— Но Вы говорили, что Драконы — демиурги демиургов и находятся по отношению к Взвеси в супрапозиции. — Нестор надеялся, что правильно понял значение термина «супрапозиция».

— Безусловно, — не стал спорить Кир. — Как же иначе? Но еще я говорил, что Драконы наделены некими внутренними критериями истины. Да что там! Драконы сами и являются этими внутренними критериями истины! И основной закон квантовой социологии — одна из таких нерушимых истин.

— Что за основной закон? — Нестор впервые слышал и об этом законе, и о квантовой социологии.

— Основной закон квантовой социологии, — Кир наделил свой голос менторским тембром, — гласит, что наблюдатель за социальной системой находится в супрапозиции по отношению к этой системе до тех пор, пока он не приступит к процессу наблюдения. Приступив к процессу наблюдения, наблюдатель теряет супрапозицию и автоматически становится частью этой системы.

— Уф! — не сдержался мало что понявший Нестор.

— Конечно же, даже являясь частью системы, Драконы могут многое в ней изменить, но, во-первых, эти изменения будут носить косметический характер, поскольку сущностные изменения системы координат возможны только извне, а во-вторых, Драконы не станут терять супрапозицию, лишь для того, чтобы произвести какие-то изменения в какой-то там Взвеси. Они парят — это их единственная забота. Иначе они перестали бы быть Драконами. А для косметики есть мы, Наги.

71

— И с каким макияжем предстоит иметь дело мне? — смирился Нестор.

— С винтажным, — усмехнулся Кир. — С макияжем тридцатых годов двадцатого века. Тебе предстоит попытаться исправить наши ошибки. Речь идет об известном тебе инструменте, предназначенном для манипуляций с массовым сознанием.

— В тридцать пятом был создан институт по изучению общественного мнения, — вспомнил Нестор один из прежних разговоров с Наставником.

— Совершенно верно, — подтвердил Кир. — И не без нашего участия.

— Но какую роль играет эта организация в процессе разложения нашей Взвеси?

— Не столько сама организация, сколько вырабатываемый ею продукт. Специалисты Седьмого дна специально для тебя подготовили — как это называют в школе? — наглядное пособие.

— Какое пособие?

— То, которое тебе любезно продемонстрировала наша Зоенька.

Нестор понял, что речь идет о жутком сне в воскресное утро.

— Кстати, почему именно Зоенька? — поинтересовался он.

— А кто же еще? — с готовностью отозвался Кир. — Между оператором и реципиентом до сеанса должна существовать некая связь. А кастелянша — единственный сотрудник Раджаса, — кроме меня, конечно, — с которым ты более-менее знаком.

— Скорее более, чем менее, — смутился Нестор.

— Это совершенно нормально, — успокоил Кир. — Поверь, у каждого Нага в Центральном управлении есть змейка, и часто — не одна. Змейки для того и нужны, чтобы их женское безмятежное начало уравновешивало наше агрессивное беспокойство. Кроме того, можешь потешить свое мужское самолюбие: Зоенька к тебе действительно неравнодушна. Она должна была только вывести тебя из галереи, но не удержалась и совершила традиционную ошибку начинающих операторов совести. Она перевоплотилась, выдала себя да еще и переспала с тобой в чистом поле! — Кир снова был весел, он расхохотался, шлепая себя по могучим бедрам. — Но давай лучше вернемся к содержанию демонстрационного материала.

— Почему черные жуки напали на нас, стоило мне только упомянуть о Взвесях?

— Именно потому, что ты про них упомянул. Растревожил.

— Зоенька так же сказала, — вспомнил Нестор.

— Взвеси — те, которые ближе к корням…

— Как наша?

— Да, наша среди них, — печально кивнул Кир. — Эти Взвеси — абсолютно самодостаточные образования. Во всяком случае, такова их коллективная идея. Ну, или эгрегор, если тебе нравится это слово.

— Не нравится, — заверил Нестор.

— Слова не важны, важно понимание. Важно, чтобы образ, который я пытаюсь передать, соответствовал образу, который формируется у тебя после приема информации. Так вот, каждая такая Взвесь мнит себя единосущной, сингулярной, неповторимой, а главное — не зависящей ни от каких внешних факторов. В том числе, от Белого Ясеня. Любой байт пришедшей извне информации напоминает Взвеси, что это самое «вне» все-таки существует. Возникает та же защитная реакция, что и у боцмана, чей сон посещает наш оператор.

— Отрицание, — констатировал Нестор.

— Отрицание, — повторил Кир. — Именно так, при помощи отрицания, коллективная идея попыталась стереть враждебную информацию, чтобы защитить Взвесь.

— Но я не угрожал ничему.

— Ты упомянул Взвесь. Мы говорили об этом: если наблюдатель приступает к процессу наблюдения, он теряет супрапозицию и становится частью системы.

— Очень сложно, — расстроился Нестор.

— Не усердствуй, — милостиво позволил Кир.

— И это отрицание пролилось на нас дождем из черных жуков. Третья казнь египетская. Или четвертая.

— Прибавь еще седьмую, потому что это были не мошки и не мухи. Это были вихри. Торсионные вихри.

— Физика? — Нестор бессильно вздохнул. — Ни за что не разобраться.